Неслучайные случайности
Шрифт:
– Понимаете, заведение наше необычное, – говорила директор, – и не совсем ясно, как это вы, живя в Москве, вдруг решили работать у нас. Скажу прямо, таких, как вы, энтузиастов найти – большая удача для обычного интерната, а для нашего… так просто редкость. И самое странное то, что вас не интересует материальная сторона. Обычно с этого все начинают разговор. А вы, видно, что женщина порядочная, уж я, поверьте, в людях разбираюсь.
– Есть загвоздка. Видите ли, моё образование… Оно среднее специальное, педагогическое, но я работала в детском садике, саду. Недавно поняла, что
– Где учились? – говорила директор, будто бы с самой собой, просматривая документы Семёновны, – так, среднее специальное, питерское, специальность «дошкольное воспитание». Ну что же, это как раз подходит. А если будет желание, то и подучитесь, можно же без отрыва. Почему нет? Вполне. Только мало кто хочет почему-то.
– А я думала, что поздно уже. Я… ещё читать очень люблю, классику в основном предпочитаю, много сказок знаю, – зачем-то добавила она.
– Это хорошо, это очень хорошо. Книги многим помогли в жизни. Учиться никогда не поздно, было бы желание. Ладно, Надежда Семёновна. Через неделю вы готовы приступить к работе?
– Да, да. Только домой съезжу, и обратно. Вещи у меня все там, в Москве. Нянечкой?
– Думаю, можно воспитателем, у нас есть дошкольная группа слабовидящих детишек. И с испытательным сроком в три месяца. С оплатой у нас не густо, но будут льготы. Жить можно в интернате. Это вас устраивает? Через неделю как раз освободится комната.
– Ещё как. Боже. Надо же, – сказала она и заплакала.
– Надежда Семёновна, должна предупредить, что слёзы не помогают в работе, особенно в нашей.
– Вы извините меня, я вообще-то не плакса, и всё понимаю, я сильная. Просто морально готовилась к нашему разговору. А вы так быстро меня приняли, несмотря на недостаток образования и возраст, не задавая никаких лишних вопросов.
– Возраст у вас вполне подходящий, главное, что вы здоровы и энергичны, да и образование у вас профильное, и ещё раз повторю, образование – дело наживное. Знаете, я в жизни многое испытала и разных людей встречала. В любом случае, будет испытательный срок, три месяца, вы ж понимаете. И у нас будет время узнать друг друга и поговорить. А сейчас… Вы уже купили обратный билет?
– Ой. Что-то я не подумала об этом. Директор взяла телефон.
– Вадим Карпович, зайдите ко мне, пожалуйста, – и уже обращаясь к Семёновне, – мой заместитель, сейчас вас познакомлю, он у нас заведует малышами и младшими школьниками, завуч младшей школы, если быть точной.
Вошел седой мужчина, усы, закрывающие верхнюю губу, соединялись с аккуратно постриженной бородой, в которой седины было значительно меньше. Он был невысок и коренаст. Но главное в лице его – разноцветные глаза, один зелёный, другой – карий.
– Вызывали, Маргарита Игоревна?
– Знакомьтесь, наш новый сотрудник. Надежда Семёновна, Вадим Карпович, – они пожали друг другу руки. – Обо всём мы договорились, дальше вы уже сами вводите в курс дела, Надежда
– На сегодня уже вряд ли, а вот на завтра точно.
– Я согласна на любой вариант.
– Хорошо. Пойдёмте, покажу интернат наш. И где вы будете жить. Как раз через неделю комната освободится. Вы с такими детьми работали раньше, в смысле со слепыми и слабовидящими?
– Нет. Работала со зрячими. А что, они прямо все слепые? И без родителей?
– Есть слепые и слабовидящие, у кого родители живы, но прав их лишили, есть сироты. У всех разные ситуации.
– А вы тоже здесь живёте?
– Я в своем доме живу, отсюда недалеко. Пойдёмте, я вам вашу группу покажу.
– Скажите, а почему комната освобождается, уволили кого-то?
– По собственному желанию воспитатель увольняется – замуж выходит, жених в другом городе живёт. Вот и дорабатывает последние дни. Жаль. Хороший работник. Вы на её место аккурат и приехали, будто знали. Билет удалось купить только на завтра. И завуч предложил переночевать у него.
– Да вы не беспокойтесь. Приставать не буду. Я мужчина спокойный.
– Что ко мне приставать-то? Я женщина ста… взрослая, – сказала Семёновна и покраснела. Она удивлялась, что это вдруг, ведь такого с ней вообще никогда не случалось, ни разу в жизни она из-за мужчины не краснела и, не смущаясь, называла себя старой. Вроде и не было ничего особенного в этом бородатом Вадиме Карповиче. Или было? Надо же. Зря, видно, говорят, что после пятидесяти баба не баба уже. Баба, ещё какая.
Вот такие мысли неожиданно посетили женщину, пока они молча шли к дому завуча.
– Пришли. Здесь я и живу.
– А жена ваша не будет возражать?
– Что это вы, Надежда Семёновна, только сейчас про жену спросили?
– Думала, сами скажете, а теперь вижу, что надо было раньше спросить.
– Жена… Ушла от меня в прошлом году. Теперь выплачиваю ей по решению суда её долю от имущества, совместно нажитого. Двенадцать лет мы с ней прожили. В позапрошлом году дочка её замуж за болгарина вышла и уехала к нему.
Когда мы поженились, я в обычной школе работал, затем стал завучем начальной школы. Думаю, для жены то, что произошло, было лишь поводом, она всё равно от меня рано или поздно ушла бы. Вижу, утомил вас. Вы издалека ехали, небось, и не обедали. Надо вас покормить.
– Когда было обедать-то? С поезда – сразу в интернат, опасалась, не застану директора. Разговора страшно боялась… Она на вид строгая, и голос у неё низкий, грудной, на мужской похож. И курит папиросы.
– Что, при вас курила? Она только при своих…
– Нет. Я пачку у неё на столе видела. Мой муж такие курил.
– Это да. На вид строгая. А с курением… Никак не бросит дурную привычку. Это у неё с детства.
– С детства? Знаете, я, как вошла к ней в кабинет, так поджилки и затряслись. Она вся седая, брови сдвинутые. А в глаза её посмотрела, сразу успокоилась. Глаза добрые-добрые. Так и оказалось. По глазам сразу видно, что за человек.