Несносный босс
Шрифт:
— Пусти, — говорит тихо, пытаясь выбраться. К ее характеру и тараканам примешиваются еще и беременные гормоны. И, оказывается, примешиваются они уже давно, просто замечать я стал только сейчас, когда о беременности узнал. — Я в душ хочу.
— Пойдем вместе, — говорю ей, целую в щеку, а она тут же заливается краской. Краснеет! После всего, что тут только что было!
— Мирослав…
— Принцесса! Просто скажи, что я снова сделал не так. Если мы будем разговаривать, жизнь станет сильно легче, просто
Она вздыхает. Собирается с мыслями, думает, стоит слушать меня или нет, но, кажется, всё-таки принимает правильное решение. Правда закрывает глаза, чтобы сказать все, не глядя на меня.
— Ты сказал Мишке, что не обижал меня, а любил…
— Так? — и из-за этих слов она расстроилась? Не понял. — И где косяк? Правду сказал.
— Ты имел в виду под этим словом секс, или то, что чувствуешь?
— А оба варианта подходят? — усмехаюсь, а она все еще не открывает глаза. Ой дурочка… Что она себе накрутила снова? — Сонь, посмотри на меня.
— Нет, — кусает губы и вертит головой.
— Соня. Давай. Я не кусаюсь. Просто посмотри.
Я анализирую все сказанные ею слова, пока она решается посмотреть мне в глаза, и понимаю, в чем была моя ошибка. Не в словах о чувствах. А о том, что не подтвердил ей сразу, как только она спросила.
— Смотрю, — говорит тихо-тихо, открывая глаза.
Какая же она все-таки красивая…
Беру ее лицо в ладони, поглаживаю по щекам большими пальцами, оставляю поцелуи на веках, лбу, носике, смотрю на нее, любуюсь.
— Принцесса, выкинь глупости из своей головы. Я говорю только то, что думаю, без подтекста. И, кажется, я тебе уже признавался, что влюбился.
— Влюбленность и любовь это немного разные вещи, и…
— И я люблю тебя, Принцесса. Очень сильно люблю.
Ну… вот и всё. Сказал. Впервые в жизни вот так признался в открытую.
Страшно было? Ни капли. Потому что точно уверен в своих чувствах.
Сонечка — мой лучик света в серых буднях. С ней я стал другим человеком. Я счастлив. Я люблю и чувствую, что нужен ей. Я знаю, чего хочу в будущем и теперь понимаю, чего мне всю жизнь не хватало.
Ее.
Мне не хватало ее.
Девчонки со сложной судьбой и тяжелым характером, которую хочется делать счастливой изо дня в день.
Той, кто с первого взгляда приручила моего пса, и меня вместе с ним. Той, кто украшает этот дом и наполняет его радостью. Той, кого я катастрофически сильно хочу познакомить со своей мамой, просто чтобы банально похвастаться, какое в нашей семье теперь есть солнышко.
Мне всю жизнь не хватало той, кого я захочу добиваться, решать ее проблемы и отрывать всем руки за то, что они посмели ее тронуть.
Мне не хватало ее звонкого смеха, вкусных блинчиков по утрам, радости на лице от тарелки с клубникой и смешного выражения лица, когда она хмурится.
Я
Я не знаю, каким словом назвать это чувство, кроме как любовью. Хотя, честности ради, я почти уверен, что это что-то гораздо большее.
Это больше и сильнее, такому просто еще не придумали определения. Потому что за такой короткий срок эта девчонка стала для меня целым миром, и я хочу делать этом мир счастливее даже со всеми его тараканами.
— Я собираюсь расплакаться, — говорит Соня, внезапно вырывая меня из всех мыслей. Она стала плаксивая, и в глазах и правда стоят слезы.
Малышка ревет каждый раз, когда понимает, что нужна мне. Я хочу показать ей, насколько сильно она заслуживает быть любимой просто за то, что она есть.
— Из-за того, что люблю тебя? — повторяю, а у нее начинает дрожать подбородок.
— Угу. И еще потому что смотришь вот так. Как будто… как будто…
— Как будто я вообще больше не представляю без тебя свой жизни? — спрашиваю, а она все-таки начинает плакать, прикрывая лицо ладошками.
Даю ей эту минутку слабости, укладываюсь рядом, притягива. Соню к себе на грудь и даю возможность выплеснуть эмоцию слезами, просто поглаживая ее по голове всё это время. Если она плачет не от горя или обиды — пусть плачет, если потом ей станет легче.
— Я, похоже, буду плакать до самых родов, — говорит Принцесса спустя три минуты, когда наконец-то успокаивается. Только смешно шмыгает носом. — Моя мама, когда была жива, рассказывала мне, что тоже была очень плаксивая, когда носила меня, — когда Соня говорит это, в ее глазах снова появляются слезы. Конечно, ей больно вспоминать маму, но нужно уже успокаиваться. Ей ведь нельзя нервничать.
— Наверное, у нас тогда тоже девочка, — говорю ей, и она вдруг затихает. Мы еще не обсуждали это. Времени не было, да и… да и осознание еще толком не пришло. Всё очень быстро случилось.
— Думаешь? — спрашивает тихонько.
— Не знаю. Ну вдруг закономерность? С тобой плакали, и ты с дочей плачешь.
— А ты хочешь дочку?
— Конечно! Еще одна принцесса. Мы с Мишаней будет жить в цветнике, — посмеиваюсь, представляя маленькую копию Сони, которая в сарафане бегает по двору за Мишкой, пытаясь нацепить ему какой-нибудь бант на ошейник.
— А вдруг мальчик? Расстроишься?
— Шутишь? Какой мужчина не будет рад сыну?
— Не знаю… точно не ты?
— Точно не я. Сонь? — зову ее, она поднимает голову и смотрит на меня, заплаканная, с опухшими веками и искусанными губами. Смотрит пытливо, ждет, что скажу, а я… — Ты ведь не жалеешь?