Несомненная реальность
Шрифт:
Когда за Иоганном закрылась дверь, Олег взял ближайший свободный стул, оседлал его – хлипкая деревянная конструкция жалобно скрипнула под его весом – и вздохнул.
– Граждане, – печально сказал он, – мы одни. Совсем одни. Сергея, – он мотнул головой в сторону второго охранника, подпирающего стену у двери, – можно не считать. Я хочу с вами поговорить. Честно скажу – мне было все равно, с кем говорить, лишь бы не с начальством. С начальством я уже натолковался вдоволь, а толку от этого никакого. Вы бы устраивались поудобнее. У меня есть полчаса времени, а навытяжку стоять не слишком удобно. Да
Народ задвигался. На поверхностный взгляд в комнате обитало человек двадцать, половина – тетушки в возрасте далеко за сорок, человек шесть-семь мужчин возраста, колеблющегося от двадцати до шестидесяти, и пара молодых девиц, одна из которых была вполне ничего себе и даже еще не носила обручального кольца. В ответ на оценивающий взгляд Олега она смущенно склонила голову и зарделась.
Через минуту-другую коллектив дисциплинированно расселся на подтащенные стулья за столами и в проходе.
– Итак, господа, – Олег обвел всех взглядом. – Я даже не стану спрашивать, чем вы тут занимаетесь. Образование у меня такое, что все равно не пойму. Меня волнует другое. Скажите, вот вы здесь все специалисты, занимающиеся автомобилями. Наверное, вполне квалифицированные специалисты. И наверняка вы можете объяснить мне, почему наши машины такие хреновые. Скажите, ну почему мы десятилетиями боремся за качество, а все равно с конвейера сходят тазики с болтами?
– Наш трудовой коллектив делает все, чтобы повысить качество, господин Кислицын! – прорезалась тетушка лет пятидесяти, в которой по повадкам и интонации явно проглядывала общественная деятельница. Это была одна из тех особ, что во время появления Олега в комнате гоняли чаи. – Несмотря на постоянные сложности…
– Стоп! – оборвал ее Олег. – Вот такие слова мне говорить не нужно. Я сам их вам могу наговорить столько, сколько потребуется.
Он повнимательнее оглядел окружающих. Наверное, вот этот паренек у третьего в ряду кульмана – на вид лет двадцать шесть-двадцать восемь, держится в тени, но взгляд не отводит. Как раз тот возраст, когда мозги уже работают на полную катушку, а уважение к авторитетам в кровь еще не въелось. Интересно, скажет что-то путное?
– Вот вас как зовут? – спросил он парня.
– Кирилл, господин Народный Председатель. Зайтман Кирилл Гершевич.
– Скажите, Кирилл, что вы думаете по этому поводу? Почему у нас такое низкое качество продукции?
Все головы повернулись к парню, но тот и не подумал стушеваться.
– Вам как, честно сказать, Олег Захарович? – спросил он. Тетушка-общественница раскрыла было рот, но осеклась под прищуренным взглядом Олега.
– Насколько вы можете себе это позволить, – ответил он.
Паренек хмыкнул.
– Ладно, скажу. Все плохо, потому что иначе и быть не может.
Народный Председатель приподнял бровь.
– Интересный ответ. Не расшифруете?
– Да легко, – пожал тот плечами. – Все равно я свои три года по распределению отработал, уже и заявление по собственному подал, так что хуже мне не будет.
Смотрите сами, господин Народный Председатель…
– Лучше по имени-отчеству, – негромко вставил Олег. Кирилл слегка кивнул.
– Смотрите сами, Олег Захарович. Все нынешние модели автомобилей безнадежно устарели. Они базируются на дизайнах
Зайтман возбужденно взмахнул руками.
– Вот возьмите такую простую вещь, как окраску кузовов. У меня знакомый год назад взял "копейку" двадцатилетней давности. Руки у него как надо вставлены, так что движок там перебрать или еще что – не проблема, потому и взял этот музейный экспонат. Рассказывает – загнал я его на яму, залез под днище, думаю, сейчас обдеру брюхо как следует, ржавчину сниму, загрунтую, покрашу – авось и проживет еще сколько-то времени. Шкрябнул несколько раз – а оно не обдирается.
Там такая грунтовка и такая краска, что за все время только в паре мест и поцарапалось, и то не до металла. Машина оказалась из той серии, что еще под контролем иностранных инженеров выпускалась, даже на головках некоторых болтов клеймо "Таифа" имеется. А что сейчас? Грунтовка в целях экономии вообще не кладется, краска абы какая, одним слоем, лупится и обдирается от любого чиха, год-другой – и кузов сгнивает до дыр. И оно все так – упрощение и нарушение техпроцесса ради бездумного удешевления. А что? И так возьмут, машины-то в дефиците! Да помножьте это на разгильдяйство рабочих, которые и такой-то изувеченный техпроцесс не соблюдают… – Парень махнул рукой.
– Это клевета! – возмущенно заявила общественница. – Трудовой коллектив завода неоднократно получал премии…
– Тихо! – оборвал ее Олег. – Продолжайте, – кивнул он Кириллу. Тот слегка усмехнулся.
– Плюс к тому перевод завода на производство антиграв-шасси явно ситуацию не улучшило. По-хорошему, требовалось создавать полностью новую базу, изначально спроектированную под новую технологию. Но ведь это требует переделки конвейеров!
А как же план? И у нас пошли иным путем – подгонкой существующих моделей путем замены карбюраторов и колесной опоры на генераторы и антигравы. А в этих шасси антигравные матрицы толком не разместить. Результат – абы как подогнанные детали, рабочие, чуть ли не кувалдами собирающие машины, и никакое качество.
Все, собственно.
– Хм… – Олег покачался на стуле. – А что, если приступить к разработке новых моделей прямо сейчас?
– Без толку, – пожал плечами парень. – Полный цикл разработки, включая разработку и монтаж новых поточных линий, займет несколько лет. К тому времени…
– Да?
– К тому времени новые машины уже никому не потребуются, – твердо закончил Кирилл. – Когда жрать нечего, о машинах думать сложно.
Испуганный шепоток пролетел по комнате. Олег мысленно улыбнулся. Да уж, заявить такое в лицо Народному Председателю… И за меньшее можно попасть под колпак общаков с далеко идущими последствиями. То ли парень чокнутый, то ли действительно его все задрало по самое не могу.