Несостоявшийся император Федор Алексеевич
Шрифт:
Дома каменные для пребывания убогих и нищих с довольным пропитанием сотворил и таковых упокоил многие тысячи. Царские многолетние долги народу простил и впредь налоги облегчил. Братоненавистные, враждотворные и междоусобные местнические споры прекратил. Царский свой дом, и град Кремль, и Китай-город преизрядно обновил, и убыточные народу одежды переменил, иное многое достохвальное и памяти достойное сотворил — и на все полезное и народу потребное все предуготовлял.
Пречудно со всяким христианским душеспасительным к исходу души своей предуготовлением жизнь сию скончал. Царствовал же этот благочестивейший и милостивый царь 6 лет, и месяца два, и дней 28. Преставился же… всего народа с жалостным рыданием и со многоизлиянием слезным в лето 7190 (1682) месяца апреля в 27 день в 13 часу дня в первой четверти» [343] .
343
ДРВ. Ч. XI. С. 229–231; Тромонин К. Царь Федор Алексеевич. —
Можно предполагать, что на появлении столь содержательной эпитафии Федору настояла его родная сестра царевна Софья, правившая в 1682–1689 гг. Но ее неизвестный автор был далеко не одинок в оценке выдающегося самодержца. Показательно, что текст надписи воспроизвели летописцы патриарха Иоакима — стойкого политического противника царя Федора и царевны Софьи [344] . Надпись использовал в «Хронографце» (1688) и близкий к патриарху Чудовский иеромонах Боголеп Адамов, вскоре занявший место казначея патриаршей резиденции [345] .
344
ИРЛИ. Древлехранилище. Оп. 23. № 257. Л. 972 об.-975; ср.: РГАДА. Ф. 181. Кн. 20/25. Л. 826; и др. списки.
345
Богданов АЛ. «Хронографец» Боголепа Адамова. С. 381–399.
Уже после падения Софьи, в 1690-х гг. автор Беляевского летописца утверждал, что строитель и реформатор Федор Алексеевич «был… государь кроткий, в делах рассудительный, премудростью и разумом подобный Соломону» [346] . Тогда же высокая оценка царствования Федора была внесена в Латухинскую Степенную книгу — обширный исторический труд патриаршего казначея Тихона Макарьевского. Эти похвалы, основанные на панегирике Федору Алексеевичу в первой печатной книге по русской истории — «Синопсисе» (Киев, 1680) — присутствуют во множестве списков Латухинской Степенной [347] , не исчезая из ее многочисленных переработок в XVIII в. [348] .
346
Богданов А.П. Россия при царевне Софье. С. 39–40.
347
ГИМ. Синодальное собр. № 293; Российская национальная библиотека (РНБ). F.IV.221; ИРЛИ. Древлехранилище. Оп. 23. № 171; РНБ. Собр. Погодина. № 1559; РНБ. Собр. Толстого. F.221; РГАДА. Ф. 181. № 3/3; и др.
348
Ср.: Васенко П.Г. Трегубовская «Степенная» // Известия Отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. — СПб., 1907. Т. XII. Кн. 2. С. 360–367; РГБ. Ф. 218 (собр. ОР). Пост. 1967 г. № 46. Л. 123–130 об.; РНБ. Собр. Вострякова. № 852. Л. 366 об.-367 об.; и др.
В начале самостоятельного правления Петра (с 1695 г.) появляется и новый взгляд на царствование его старшего брата, в котором упоминание реальных достижений сменяется жалостливым описанием слабого здравия Федора. Уже в 1699 г. английский историк России Крюлль приводит сообщение одного из участников Великого посольства Петра за границу, что, несмотря на многообещающие качества, Федор из-за болезни и ранней смерти ничего, по существу, не успел [349] .
В чеканном виде позиция, на века завоевавшая господство в сознании общества, была сформулирована в летописи 1730-х гг.: Федор Алексеевич, «хотя весьма слабой комплекции и худого здравия был, однако же славы родителя своего и попечения о пользе государства не утратил, но насколько сила его здравия и краткость времени допустили, во введении лучших обычаев, в учреждении некоторых изрядных зданий и в перемене древней неудобной одежды, особенно же жестокого и вредного обычая местничества, который как закон почитали, заботу свою о государственной пользе показал. И если бы болезни и прекращение жизни не были ему препоной, то бы со временем и большую пользу государству своему сочинил» [350] .
349
Crull J. The present conditions of Moscovite Empire, till the year 1699, in two letters.
– London, 1699. P. 5–6.
350
ГИМ. Собр. Черткова. № 156.
Нет ничего удивительного, что в новых по форме (и служебных по существу) исторических сочинениях XVIII в. культивировалось представление, что слабый и больной Федор явился лишь добрым родственником юного Петра. Впоследствии историки, не обращая внимания на отдельные попытки разобраться в личности и царствовании Федора, фактически вычеркнули старшего брата Петра из истории государства как «несостоявшегося» императора [351] .
351
В «Курсе русской истории» В.О. Ключевского, например, деяниям Петра посвящено 10 лекций, характеристике его «предшественников» — 3 лекции, а личности и трудам царя Федора — ни единого абзаца.
Иллюстрации
Царь Алексей Михайлович Романов (Из «Титулярника» 1672 г.)
Первая встреча царя Алексея Михайловича с боярыней Марией Милославской. Художник М. В. Нестеров
Царь Алексей Михайлович. Гравюра XIX в.
Царица Мария Милославская. Рисунок XIX в.
Царь Федор Алексеевич (Из «Титулярника» 1672 г.)
Царское место Федора Алексеевича. Художник Ф.Г. Солнцев
Боярин A.C. Матвеев. Гравюра XIX в.
Наталья Кирилловна Нарышкина. Гравюра XIX в.
Царевич Алексей Алексеевич. Парсуна XVII в.
Царевна Мария Алексеевна (1660–1723). Гравюра XIX в.
< image l:href="#"/>Царевичи Иван и Петр. Гравюра XVII в.
Царевна Софья. Гравюра XIX в.
Площадь Ивана Великого в Кремле. XVII век. Художник А. М. Васнецов
Книжные лавочки на Спасском мосту в XVII веке. Художник А. М. Васнецов
Интерьер Грановитой палаты в Кремле. Гравюра XVIII в.
< image l:href="#"/>Приезд иностранцев в Москву XVII столетия. Художник С. В. Иванов
Симеон Полоцкий. Гравюра XIX в.
Боярин-воевода XVII века. Гравюра XIX в.
Стрельцы XVII века: рядовой, знаменщик, начальствующие лица. Гравюра XIX в.
Пушка в крепости Чигирин
Крепостные пушки-пищали XVII века
Изображение Федора Алексеевича в Архангельском соборе Московского Кремля