Несознательный 2
Шрифт:
Вот она, у меня на столе лежит первая микроканальная пластина для ЭОП, именно она станет основой приборов ночного наблюдения в СССР. Вернее эта пластина уже вторая, первая такая собрана в колбу где в качестве материала для фотокатода используется арсенид галлия. Кстати, намучился с галлием, не так уж и много его в СССР, в будущем придется где-то закупать. Сам прибор получился достаточно компактный, а вот преобразователь напряжения на 20 киловольт, бандура получилась здоровая, да еще аккумуляторы веса добавили. Пришлось собирать все в ранец, иначе никак, в общем, прибор пока не для снайперов получился, его можно только в технике применять, в танках там, в самолетах, может даже в прицела пушек… Но лиха беда начало, уже есть наметки, как сделать компактный преобразователь напряжения, но этим я уже заниматься не буду, все это перейдет в ведомство Лаврентия Павловича
Сначала-то люди не поняли зачем их прислали на производство, почему-то решили, что их за прошлые заслуги из ГУЛага вытащили и они вдруг снова попали в институт, где на гора надо выдавать научные статьи и готовиться к защите диссертации. Но нет, шалишь, здесь не институт, плевать на какую-то их научную деятельность, надо практические результаты выдавать. И честно говоря, за эти четыре месяца они достали меня своей простотой, претензии на каждом шагу, то не так, это не эдак, и вообще условий никаких, так что пришлось опять кулаком стучать, даже карцером грозить, хотя где его на заводе взять? Но, так или иначе, мозги им на первое время вправил, дальше будут в шарашке вправлять, куда их определят по случаю. Сейчас они чувствуют, что дело подходит к концу, радуются — скоро избавятся от диктата тупого вояки (это меня, если кто не понял), вот пусть и почувствуют разницу, здесь и там. И ведь не скажешь, что они страдают за свои либеральные взгляды, вовсе нет, послушать их на бытовом уровне, так волосы дыбом встают от рассуждений о классовой ненависти. Вообще удивительно, как при таких завихрениях в мозгах научных кадров у нас вообще кто-то в институтах выжил. Отношение к старым специалистам явно враждебное, наверняка не одну кляузу в органы написали.
Ну и мне тоже приходится писаниной заниматься, доказывать, что не было нецелевого расходования средств, а было изготовления прибора для наблюдения за тепловым режимом двигателя, крайне необходимого для дальнейшей работы. А как же, ведь наверняка возникнет вопрос, кто и зачем финансировал супер секретную разработку прибора, и откуда на это взялись средства. Ничего, пускай себе, а мне дальше надо о промышленном рентгеновском спектрометре думать, ибо без этого прибора при проверке состава сваренных у нас жаропрочных сталей как без рук… И ультразвуковую дефектоскопию тоже… Да мало ли чего требуется, еще не раз придется искать научные кадры по злачным местам, на институты тут надежды мало, ведь с научных работ могут быть результаты, а могут и не быть, а производство просто так, за «здорово живешь» финансировать их не может. Нет уж, пусть лучше здесь при лаборатории будут, тут есть кому подсказать и по какому пути направить.
Черт, а ведь в будущем еще надо будет установку вакуумного напыления делать, там тоже придется где-то научников брать, хотя если такие же «друзья» попадутся, то лучше сразу повеситься. Устроят опять свару, и ничего с ними не сделаешь, только опять в лагерь отсылать, на перевоспитание.
Сталин просто хлопнул по столу рукой, и сказал своей делегации: «Нам здесь больше делать нечего. У нас слишком много дел на фронте». На этот раз подобный демарш не был хитростью генсека, чтобы склонить союзников к открытию второго фронта. Успехи красной армии, особенно последнего наступления на северо-западе прямо указывали на то, что Советский Союз в состоянии в одиночку справиться с фашисткой Германией. В аккурат двадцать восьмого ноября, в день открытия конференции в Тегеране, наступающие войска северо-западного фронта вышли к Риге и замкнули окружение семидесятитысячной группировки немецких войск. Понятно, что вермахт предпримет все возможные действия, чтобы деблокировать окруженную группировку, и бои еще предстоят тяжелые, но шансы отстоять занятые позиции у советских войск хорошие. Да, есть у немцев есть возможность снабжать окруженных боеприпасами и топливом по морю, так что классического окружения не получилось, однако это можно было делать только в ограниченных масштабах. Что касается эвакуации всей окруженной группы войск морским путем, то проделать такое можно только с пехотными частями, все тяжелое вооружение вряд ли удастся эвакуировать, так что можно считать, что путь в сердце германии для красной армии открыт. Именно поэтому Иосифу Виссарионовичу надоело выслушивать очередные планы британского премьера по втягиванию Турции в войну против Германии и жалобы
Еще полчаса нудных переговоров, где Рузвельт ссылался на трудности в войне с Японией и, наконец, прозвучали обязательства — май 1944-го года, именно к этому сроку, президент США взял на себя обязательства начать операцию по высадки экспедиционного корпуса во Францию. Черчилль в данном случае не скрывал своего недовольства поспешностью решения старшего партнера, в его планах открытие второго фронта никак не могло быть осуществлено ранее 1945-го года. Впрочем, в данном случае президент Соединенных Штатов ничего не терял, наоборот приобретал, так как СССР брал на себя обязательства вступить в войну с Японией, после того как угроза со стороны Германии в отношении Советского Союза будет полностью ликвидирована. Помощь со стороны СССР для Америки значила очень много, других союзников в войне с Японией у них не было, Великобритания решила не ввязываться в военные действия на тихоокеанском фронте, мотивируя свою позицию удаленностью коммуникаций.
Вообще-то Рузвельт боялся, что Сталин потребует что-то еще за участие СССР в войне против Японии, но тут интересы США и Советского Союза совпали, и виной было вовсе не обидное поражение России 1905 года, как надеялся президент. Слишком нагло вела себя японская военщина на Дальнем Востоке, и было бы неблагоразумно отказываться от возможности решить проблему безопасности восточных границ СССР. Разговор успокоился и сместился на детали предстоящей операции во Франции, и тут снова прозвучал голос Иосифа Виссарионовича:
— У вас уже принято решение о том, кто будет командовать всей операцией?
— Нет, — после некоторого замешательства ответил президент, — этот вопрос мы еще не обсуждали.
— Как же тогда вы намереваетесь управлять всеми войсками? — удивляется Сталин. — Без единого командования дело у вас не пойдет.
— Хорошо, думаю завтра мы можем обсудить этот вопрос, — согласился Рузвельт и при этом покосился на довольного Черчилля, так как этот вопрос он уже пытался поднять в Каире, но американского президента он не заинтересовал.
Следующий день начался с рассмотрения послевоенных проблем, германского и польского вопросов. Иосиф Виссарионович сразу отмел восстановления Польши в довоенных границах. Он решил, что раз Черчилль против вторжения Красной армии в Грецию, а это было навязчивой идеей британского премьера, то должен поступиться Польшей, что и произошло, Великобритания не стала поднимать вопрос Катыни и настаивать на возвращении польского правительства в изгнании, согласилась на то, что польский народ сам определит свою судьбу. Такая формулировка никого не вводила в заблуждение, все понимали, какое «решение» примет польский народ, но в большой политике нет места сантиментам, тем более, что было предложено урегулирование территориального вопроса за счет германских земель, который должен был устроить всех. Что касалось вопроса раздела Германии на пять автономных частей, эту идею предложил Рузвельт, то тут Сталин уперся, он прекрасно понимал зачем такое решение нужно Англии и США, они стремились отделить наиболее развитую часть страны и установить над ней внешнее управление, читай протекторат США. Поэтому было предложено не разделять Германию. Вообще-то Иосиф Виссарионович не хотел обсуждать и вопросы оккупации Германии, и даже был готов отказаться от сомнительной чести в «разделе пирога», так как подозревал, что союзники могут поступить не совсем честно, но один вопрос не мог остаться без его внимания:
— Я бы хотел поднять вопрос судьбы прибалтийских государств, несмотря на решение о возвращении их статуса к довоенному состоянию, и хотел бы заметить, что они добровольно вошли в состав СССР.
— Не совсем добровольно, — заметил на это Черчилль, — это произошло после ввода советских войск на их территорию.
— Войска на их территорию были введены вынуждено, чтобы остановить агрессора, — возразил на это Сталин, — вы должны знать, как в том случае поступили правительства тех стран. Потом народ сам определил свою судьбу в результате свободных выборов.
— Ну, выборы были не совсем свободны…, - начал было премьер, но закусил губу — так можно было и до собственных проблем с колониями договориться. Пришлось уступить, хотя было сразу понятно, как будет проходить это «свободное волеизъявление». — Это возможно, но только если народ прибалтийских стран сам выберет свою судьбу…
— И еще, — после того как по существу решилась судьба прибалтов продолжил глава СССР, — мне кажется, что надо решить вопрос Восточной Пруссии, она не должна принадлежать Германии, так как слишком близко находится к границам Советского Союза.