Неспешные наслаждения

Флайт Нора

Тень падает прямо на меня. Я понимаю, что это он ещё до того, как поднимаю глаза.
– Болит?

Губы пересохли. Горло изнутри покрыто пеплом и песком.
– Хм, это как бы ...- Помни о том, за что он постоянно упрекает тебя, делая это жёстко и вздорно. Просто скажи ему!– ...реально классно, ага.

Дрезден, обойдя вокруг, усаживается рядом со мной на скамью, глядя прямо мне в лицо. Один поворот его руки говорит мне о том, чего он желает.
– Позволь мне размять тебя. Ты будешь зажатой и непродуктивной на завтрашнем выступлении, если я не сделаю этого.

Он

прав насчёт этого? Я не репетировала так много за один раз уже долгое время. В моём мозге навсегда запечатлелись воспоминания о тянущих мышцах на следующий день после таких усилий. Сглатываю, всё ещё мечтая о глотке какой-нибудь жидкости, я разворачиваюсь. Перекинув одну ногу через скамью, я зажимаю её между своих бёдер. – Хорошо, если ты считаешь, что это необходимо.

Он, как стена жара, пылающая стена за моей спиной. Извержение вулкана, от которого я не могу убежать. Я застываю на месте, приготовившись к первым прикосновениям его рук. Опустившиеся пальцы сжимают не одну, а сразу две стороны моей шеи. Направленно и жёстко Дрезден вращает пальцами по таким узлам, о существовании которых я до этого даже и не подозревала.

Напряжение во мне выходит за пределы плеч и шеи. Опустив подбородок, я прячусь за занавесом своих волос. Он не видит моего лица с того места, где он стоит, мне нужно найти хоть какое-то прикрытие. В последний раз, когда Дрезден коснулся меня, всё пошло наперекосяк.

Сверх всякой меры.

Дрожь пробегает у меня по позвоночнику, когда он проводит большим пальцем вдоль моей яремной вены.
– Ты тугая, как пружина, - невнятно произносит он. Я знаю, что он близко. Но я не готова к его дыханию, щекочущему мои уши. Горячие покалывания танцуют по всему моему телу, делая так, что каждый мой волосок поднимается наверх.

Твою мать. Он просто ходячий поток живого секса. Дрожа ещё сильнее, я впиваюсь ногтями в свои бёдра. Его "помощь" просто потрясающая, от чего становится ещё страшнее. Дрезден знает, как меня надо касаться. Он снимает боль от игры, в то же самое время оставляя на её месте совершенно иную напряжённость.

Вскоре моя голова низко повисла, а тело мягко покачивается от его движений. Давление в груди угрожает разорвать лёгкие. Сталь касается моих лопаток - это его грудь - когда он наклоняется ближе. Это уже слишком. Когда твёрдая горячая выпуклость его эрекции врезается мне пониже спины, я сдаюсь.

Взвизгнув, я вскакиваю со скамьи. Я думала, что он попытается остановить меня, но он ничего не предпринимает. Тяжело дыша, я с недоверием уставилась на певца. Жар в его глазах, страсть, которую он сдерживал во время пения, вернулись.
– Что ты делаешь?
– Ненавижу то, как хрипло и сипло звучит мой голос.

– Делаю тебе массаж, - отвечает он мягко. То, как он пожимает плечами только злит меня. Он не просто делал мне массаж, и он знает об этом. Думаю о том, что сказал мне мой брат этим утром. Не бойся Дрездена Гелифакса. Он тот парень, с которым тебе стоить сблизиться. Он может брать тебя в такие места, говорить нужные вещи, обучить необходимому.

У такого парня как он - сердце поэта. Поэтому, он так хорош в том, чем занимается.

Ты должна двигаться вперёд и попытаться взять что-то из этого.

Краснея от ярости, я отвожу взгляд.
–

Ты делал больше, чем это. Гораздо больше.

Скамья заскрипела, освобожденная от веса Дрездена. Его длинные ноги привели его ко мне в одно мгновение. Невозможно, но его запах заполнил мои ноздри.
– Я не знаю, что ты имеешь ввиду.

Как может моё сердце справиться с этим? Кровь в моём теле сейчас была подобна магме. Подняв глаза, я стараюсь смотреть только на его подбородок. Может, позже я смогу сконцентрироваться. Но сейчас всё, что я вижу - это его губы. Его грёбанные ухмыляющиеся губы. Но, так или иначе, я говорю с ним.
– Ты зашёл со мной слишком далеко. Я не долбанная идиотка. Я не знаю, какую игру ты ведёшь, но ...

Не было такого способа, подготовить меня к ощущению его рук на моём теле. Они обхватили меня за плечи, толкнули к стене и покинули меня полностью ошеломлённую.
– Я тоже не знаю, какую игру веду,- шепчет он.
– Я знаю только каков будет приз.

Приз, приз, долбанный приз.

Я была трофеем.

Мой взгляд концентрируется на его лице. Его улыбка обнажает твёрдый край его зубов, которые так и хотят разорвать меня на части. Дрезден обозначил свою цель предельно ясно, отчего я лишь недоумевала, как я додумалась задавать ему вопросы. Он человек без страха. Он ничего не скрывает.

И он хотел меня.

– Подожди.
– Мои слова были слабыми. Я попробовала снова, на этот раз смелее.
– Прекрати, я не твой трофей.

– Нет, - соглашается он. Сильные пальцы скользят по внутренней стороне моих рук, продвигаясь забирают с собой все мои силы.
– Пока нет.

Я не вынесу этого. Было много всего, что я думала о себе: умная, одарённая.

Сильная.

Ещё ни ращу никто не проникал в мой мир так просто, и не разрушал его с такой лёгкостью. Как Дрездену удалось так преуспеть в этом? Каким образом он захватил мои разум и тело с такой скоростью? Мой мозг был окутан какой-то ватой. Мой язык бесполезен, он не может выдать ни единого аргумента.

Я на грани краха, побега или полнейшей утраты сознания. Чувствую себя так, будто загнана в угол бешеным тигром. Он долбанный людоед, и говорит себе сам, что хочет именно меня. Неужели он не понимает, что я не в состоянии справиться с этим?

Возможно, я не настолько сильная, как я думала. Может мои действия возымели обратный результат. Он думает, что я достаточно сильная, чтобы сразиться с ним. Он ошибается, разве он не осознаёт, что уничтожит меня? Дрезден Гелифакс - музыкант, полный огня и яда, и он - настоящая знаменитость. Он - звезда. Поэт, мать его, как говорит Шон

А я была никем.

Более того... я чёртова девственница. Рок-звезды - не девственники. Святое дерьмо, он порвёт меня на части. Мы на разных уровнях. Из разных миров!

Я угасну, сломаюсь, если он попытается уничтожить меня.

Он наклоняется, ухмыляясь во весь рот. Прежде чем я подумала, я делаю удар. Моё колено устремляется прямо к его животу, ударяя в его скульптурный пресс. Кряхтя, он отпускает меня, глядя с недоверием.
– Что, блядь, это такое было?
– рычит он.