Неспортивное поведение
Шрифт:
Луиза в умеренном темпе заходит в дом.
— Я перенес альбом в кабинет.
Мог бы сказать, чтобы меня простили за удаление или что мне понадобится пара минут, но зачем-то выдумываю причину побега. Нет. Погони. Я иду за Луизой.
ЛУИЗА
Не знаю, куда иду, просто направляюсь сквозь дом в противоположную от озера сторону. Из горла вырывается писк, когда меня затаскивают за дверь. Во-первых, это Роланд. Во-вторых, я в его кабинете.
Большие, но не панорамные
— Я прекрасно понимаю отсутствие человечности, но почему бы не предупредить?! — отхожу к окну, откидываю голову.
— Нужно удостовериться, что ты готова играть ради него.
Роланду лучше получить медицинское образование, если я ему действительно нужна. Потому что у меня чуть не случилась остановка сердца, когда я увидела отца. Находиться рядом с ним, в нескольких метрах — противоестественно.
У меня подгибаются ноги, но Роланд придерживает меня.
— Я…
Ненавижу происходящее, собственную слабость и тебя — вот, что я должна сказать вместо странных звуков.
— Будем считать, что ты готова продолжать. И выдумай причину отсутствия нашего «семейного» альбома, Жемчужина.
Он разворачивается, уверенный, что я пойду за ним.
— Ты зовешь меня так с первой встречи. Почему?
Неожиданно понимаю, что делаю шаг навстречу мужчине.
— Твое любопытство тебя погубит… — но приближается — Ты застряла в раковине и беспомощна. Никогда не сможешь выбраться без помощи других. — я задыхаюсь злобой и желанием ему врезать — Когда тебя пробуют освободить, то только разрушают. Я попытаюсь работать с тем, что осталось.
Роланд неожиданно мягко проводит рукой от моей талии чуть ниже и обратно. Его язык привязанности — прикосновения. Я привыкла к его рукам за вечер в музее искусств, но теперь мы одни.
— Имеешь в виду, что я бракованный товар?
— Я не довольствуюсь малым. — костяшкой указательного пальца приподнимает мой подбородок — Даже в нынешнем состоянии ты остаешься более, чем достойной. Поверь, прочие женщины — без блеска.
Я тихо смеюсь.
— Состоянии…я будто бы машина с пробегом. Знаешь, меня больше унижал только Фрэнсис.
— Ты больше не произнесешь его имя.
С жаром осознаю, что Роланд смотрит на мои губы.
— Есть такой пункт в контракте?
— Жемчужина, — улыбается, что неделю назад бы показалось галлюцинацией — ты не посмеешь и прошептать его, пока эти губы принадлежат мне.
— Так красиво звучит… — чувствую его дыхание.
— Это не пустой звук.
Он едва успевает договорить, как его рот яростно прижимается к моему. Практически вслепую Роланд доводит нас до стола, пересаживает меня на деревянную поверхность. Мужчина ожидаемо берет контроль над ситуацией, но не над собой. Он не без труда задирает мой сарафан, и стоит скользнут выше, как Роланд узнает, насколько я влажная для него с первых прикосновений еще за обеденным столом.
Мужчина мнет мои бедра, доходит до ягодиц — его прикосновения настолько жадные, что на коже останутся синяки. Большой палец мужчины касается меня через стринги, и я стону в его шею, хотя звуки скорее похожи на вскрики. Роланд и не думает останавливается, то поглаживая внутреннюю сторону бедер, то изучая немногочисленную ткань моего нижнего белья. Я же берусь за его ремень, дразня сквозь ткань брюк.
Между нами не перестают пульсируют волны жара, язык Роланда продолжает находится в моем рту. Кажется, именно поцелуй скрепляет нашу больную сделку, а не поставленная утром подпись. Воспоминания об этом отрезвляют, но только на мгновение. Прайс умеет отвлекать.
Нас окружает периферийный шум, звуки влажных поцелуев и шуршание одежды. Способен ли миллиардер выйти к гостям в мятой рубашке?
— Остановись. — он берет меня за волосы и дергает назад.
Я всхлипываю, смотрю в потемневшие глаза. Роланд хочет меня, и ему это не нравится, как и мое желание.
— Не двигаюсь.
Наши голоса звучит так, будто мы больны ангиной.
Мужчина делает громкий вздох и опускает глаза ниже, где я держу его за ремень. Быстро убираю руки и спрыгиваю со стола, что фактически соскальзывание по мужскому телу. Увеличиваю расстояние. Я стараюсь думать, понять, как себя вести. Поправляю платье и очень быстро стринги, впившиеся сзади.
— Не надо смотреть на меня так, словно я тебя принуждал.
— А на меня, будто тебе все это омерзительно. — это низко, но сейчас меня больше всего волнует отсутствие оргазма.
Я нахожу зеркальный элемент в дизайне комнаты, поправляю волосы и наблюдаю за Роландом, стоящим за спиной.
— Если мы будем считать это большим, чем ошибкой, у нас не выйдет сотрудничества.
До меня не сразу доходят его слова, но я киваю.
— Нам пора возвращаться.
Роланд пропускает меня вперед, не открывая двери. Я нахожу путь обратно, замедлившись перед выходом на террасу. Говорю, не оборачиваясь:
— Не называй меня больше Жемчужиной, чтобы я не вспоминала о произошедшем.
Мы оба без понятия, как назвать этот первобытный магнетизм кроме как ошибкой. И почему-то мне от этого тошно.
Когда я первая выхожу к отцу и Стефани, они прекращают разговор. Женщина поджимает губы, как делают, чтобы скрыть улыбку. Разумеется, они понимают, чем мы занимались. Может, одному Роланду удалось бы это скрыть, но не моим пылающим щекам.
— Поиски обернулись неудачей. — сажусь на свое место.
— Но, Жемчужина, ты действительно старалась.
ГЛАВА 7
РОЛАНД
О работе дома можно забыть, что к лучшему — вилла неожиданно стала заполнена Луизой, к чему по собственной глупости сам приложил руку.
Не могу зайти в кабинет, не думая о слабости собственного тела. Желание заклеймить человека, который и так юридически в моей власти, не то, что присуще моему образу. Очевидно, он обманчив. Но мозг отключился, когда я услышал имя человека, который столько лет был рядом с Жемчужиной, касался ее, может, испытывал что-то похожее на привязанность, а затем растоптал.