Несущая огонь
Шрифт:
Одно дело заморочить восьмилетней девочке голову сказками про то, что на кухне нет «жучков» и можно шепотом говорить на любые темы, и другое — потчевать этими сказками ее отца, пусть даже смурного от наркотиков. Может статься, не настолько уж он смурной, чтобы не сообразить, какую игру они затеяли с Чарли, поскольку испокон веку полиция прибегает к этой игре в доброго и злого следователя, когда ей надо расколоть преступника.
Вот и приходилось поддерживать легенду о записках, передаваемых ее отцу, а заодно и другие легенды. Да, он видел Энди, и довольно часто, но исключительно на экране
— Думаешь, они мне разрешат с ним увидеться?
— Спрашиваешь, — ответил он не задумываясь. — Не сразу, конечно. Он ведь их козырная карта в игре с тобой. Но если ты вдруг скажешь — стоп, никаких больше экспериментов, пока я не увижу папу… — Фраза повисла в воздухе. Соблазнительная приманка. Правда, насаженная на острый крючок и к тому же отравленная, но в таких тонкостях эта храбрая маленькая рыбка не разбиралась.
Она в задумчивости смотрела на него. Больше она ничего не сказала. Тогда.
А спустя неделю Рэйнберд резко изменил тактику. Не то чтобы был конкретный повод, скорее интуиция подсказала, что с советами ему уже нечего соваться. Сейчас больше пристала роль смиренника — так Братец Кролик смиренно упрашивал Братца Лиса не бросать его в терновник.
— Помнишь наш разговор? — начал Рэйнберд. Он натирал пол в кухне. Чарли с преувеличенным интересом рылась в недрах открытого холодильника. Она стояла нога за ногу, так, что видна была нежно — розовая пятка, в этой позе было что-то от уже зрелого детства, что-то почти девическое и все же ангельски — невинное. Он опять почувствовал прилив нежности. Чарли повернула к нему голову. Конский хвостик лег на плечо.
— Да, — неуверенно сказала она, — Помню.
— Я вот о чем подумал: ну куда я лезу со своими советами? Да я даже не знаю, как взять ссуду в банке, не то что…
— Ну при чем тут это, Джон?
— Притом. Имей я голову на плечах, я бы сейчас был вроде этого Хокстеттера. С дипломом.
В ее ответе звучало открытое презрение:
— Папа говорит, любой дурак может получить диплом — были бы деньги.
Он поздравил себя с удачей.
Через три дня рыбка проглотила приманку.
Чарли сказала, что согласна принять участие в их тестах. Но она будет осторожна. И заставит их тоже быть осторожными, если они сами не примут мер. Ее личико, осунувшееся и бледненькое, исказила страдальческая гримаса.
— А ты хорошо подумала? — спросил ее Джон.
— Хорошо, — прошептала она.
— Ты делаешь это для них?
— Нет!
— Правильно. Для себя?
— Да. Для себя. И для папы.
— Тогда
— Да… кажется.
— Они свое получили — ты получаешь свое. Каждый раз. Ничего задаром. — Он вдруг ссутулился. Огонь потух в глазу. Всякий раз, когда он становился таким вот подавленным и разнесчастным, это было для нее тяжким зрелищем. — Не позволяй им обращаться с собой так, как обращались со мной. Я отдал за свою страну четыре года жизни и вот этот глаз. Полгода я просидел в земляной яме, погибал от лихорадки, ел насекомых, весь завшивел, задыхался в собственном дерьме. А когда я вернулся домой, мне сказали: «Спасибо тебе, Джон», — и вручили швабру. Они меня обокрали, Чарли. Поняла? Не давай им себя обокрасть.
— Поняла, — сказала она звенящим голосом.
Лицо его немного просветлело, он даже улыбнулся.
— И когда же прозвучит сигнал к бою?
— Завтра я должна увидеться с Хокстеттером. Скажу, что согласна… только чуть — чуть. И скажу ему, чего хочу я.
— Ты поначалу-то много не запрашивай, Чарли. Это как торговая сделка — я тебе, ты мне. Услуга за услугу, верно?
Она кивнула.
— Но ты им покажешь, у кого в руках поводья? Покажешь, кто тут главный?
— Покажу.
Он еще шире улыбнулся.
— Так их, подружка!
Хокстеттер был в ярости.
— Что за игру вы затеяли, черт подери! — кричал он на Рэйнберда. Они сидели в кабинете у Кэпа. «Раскричался, — подумал Рейнберд. — Это в его присутствии ты такой смелый». Но, присмотревшись, как горят глаза Хокстеттера, как побелели костяшки пальцев и заалели щеки, он счел за лучшее во всеуслышанье признать, что, пожалуй, переборщил. Осмелился вторгнуться в священные владения Хокстеттера. Одно дело было вытолкать его взашей в день аварии — Хокстеттер допустил грубейший промах и знал это. Но тут разговор другой.
Рэйнберд обдумывал положение. И молча смотрел на Хокстеттера.
— Вы сделали все, чтобы завести нас в тупик! Вам, черт возьми, отлично известно, что ей не видать отца как собственных ушей! «Они свое получили — ты получаешь свое», — в бешенстве передразнил Хокстеттер. — Идиот!
Рэйнберд все так же пристально смотрел ему в глаза.
— Лучше вам не повторять это слово, — произнес он совершенно бесстрастно. Хокстеттер вздрогнул… почти незаметно.
— Джентльмены, — вмешался Кэп; голос у него был усталый. — Я бы вас попросил-..
Перед ним лежал магнитофон. Они только что прослушали запись сегодняшнего разговора Рэйнберда и Чарли.
— Судя по всему, от доктора Хокстеттера ускользнул один момент: он и его команда наконец-то приступят к делу, — заметил Рэйнберд. — В результате чего их практический опыт обогатится на сто процентов, если я в ладах с арифметикой.
— Вам просто повезло. Непредвиденный случай, — пробурчал Хокстеттер.
— Что же это у всех вас не хватило фантазии подстроить такой случай? — отпарировал Рэйнберд, — Увлеклись, видно, своими крысами.