Несущая огонь
Шрифт:
— Вдове и детям, прямо скажем, несладко, — заговорил Кэп. — Скандал, сами понимаете.
— А она… о ней позаботятся?
— Пенсия будет более чем приличная, — ответил Кэп без всяких эмоций. Они приближались к стоянке. Еще издали Энди увидел оранжевое «шевви» у обочины. Двое мужчин садились в «бискайн» впереди. Двое других сели в серый «плимут» сзади — Но что этим мальчуганам пенсия? Видели их лица?
Энди промолчал. Вот оно, чувство вины: вгрызается в кишки, как пила. Не спасала даже мысль, что он сам в безвыходном положении. И тогда он попробовал представить
Они сели в «вегу», Кэп завел мотор. «Бискайн» вырулил на дорогу, и Кэп за ним следом. «Плимут» пристроился сзади.
Энди охватил необъяснимый страх, что сила внушения вновь оставила его, что все попытки обречены на провал. Это будет расплата за лица мальчиков.
Но что ему еще остается, кроме как попытаться?
— Сейчас мы с вами немного поговорим, — обратился он к Кэпу и подтолкнул. Сила внушения не оставила его, что сейчас же подтвердила и головная боль — цена злоупотребления своим даром в последнее время. — Это не помешает вам вести машину.
Левая рука Кэпа, потянувшаяся просигналить поворот, на миг зависла — и продолжила свое движение. «Вега» степенно проследовала за головной машиной между высоких столбов у входа на кладбище и выбралась на шоссе.
— Да, наш разговор не помешает мне вести машину, — согласился Кэп.
До Конторы было двадцать миль — Энди засек по спидометру, когда ехали на кладбище. Большая часть пути проходила по 301–й автостраде, о которой говорил ему Пиншо. Это была скоростная магистраль. Он мог рассчитывать максимум на двадцать пять минут. Последние два дня он ни о чем другом не думал и, кажется, неплохо все спланировал… но прежде необходимо выяснить один важнейший момент.
— Капитан Холлистер, как вы с Рэйнбердом считаете, долго еще Чарли будет участвовать в экспериментах?
— Не очень долго, — ответил Кэп. — Рэйнберд так все подстроил, что в ваше отсутствие она никого, кроме него, не слушается. Он занял ваше место, — И, понизив голос, со значением преподнес: — Он стал ее отцом, после того как ее лишили отца.
— И когда эксперименты прервутся, ее убьют?
— Не сразу. Рэйнберд сумеет еще немного потянуть. — Кэп дал сигнал, что поворачивает на 301–ю автостраду — Он притворится, будто нам все стало известно. Что они секретничали. Что он ей советовал, как она должна использовать свои… свои преимущества. Что он передавал вам записки от нее.
Он умолк, но и сказанного хватило, чтобы у Энди сжалось сердце. Надо думать, они от души радовались — как легко одурачить ребенка, сыграть на чувстве одиночества, на страстном желании иметь друга, которому можно довериться, — и обратили это в свою пользу. Когда же все прочие средства себя исчерпают, достаточно будет намекнуть, что ее единственному другу, доброму дяде уборщику грозит потеря работы, а то и суд за разглашение государственных тайн. Дальше Чарли сама сообразит. Никуда она от них не денется. Будет жечь костры как миленькая.
Мне
Но сейчас не до него… если все пройдет гладко, ему наверняка не придется встречаться с Рэйнбердом.
— Меня должны отправить на Гавайи через неделю, — полуутвердительно спросил Энди.
— Совершенно верно.
— Каким образом?
— На военном транспортном самолете.
— Как вы это организовали?
— Через Пака, — тотчас отозвался Кэп.
— Кто такой Пак?
— Майор Виктор Пакеридж, — объяснил Кэп — Эндрюс.
— Военно — воздушная база в Эндрюсе?
— Точно.
— Он ваш приятель?
— Мы вместе играем в гольф. — Кэп чему-то улыбнулся. — Он делает подрезки.
«Сногсшибательные подробности», — подумал Энди. Голову дергало, как гнилой зуб.
— Что, если вы предложите ему сегодня сдвинуть рейс на три дня?
— Сдвинуть? — усомнился Кэп.
— Это сложно? Много бумажной волокиты?
— Да нет. Пак подрежет лишнюю волокиту, — Опять эта странноватая и довольно безрадостная улыбка — Он делает подрезки. Я вам говорил?
— Да — да. Говорили.
— А, ну хорошо.
Ровно гудел мотор, стрелка спидометра четко показывала положенные пятьдесят пять миль. Дождь сменился густым туманом. «Дворники» продолжали щелкать.
— Свяжитесь с ним сегодня же. Сразу как вернетесь.
— Связаться с Паком, ну да. Я только что об этом подумал.
— Скажете ему, что я должен лететь не в субботу, а в среду.
Четыре дня — невелик выигрыш, лучше бы три недели, но развязка стремительно надвигалась. Игра перешла в эндшпиль. Хочешь не хочешь, с этим надо считаться. Он не хотел — не мог допустить, чтобы Чарли лишний день находилась в руках этого Рэйнберда.
— Не в субботу, а в среду.
— Да. И еще скажете Паку, что вы тоже летите.
— Тоже лечу? Но я…
Энди дал посыл. Сильный посыл, хотя это было болезненно. Кэп дернулся за рулем. Машина едва заметно вильнула, и у Энди промелькнула мысль, что он делает все, чтобы породить эхо в голове Кэпа.
— Ну да, тоже лечу. Я лечу с вами.
— Так-то оно лучше, — жестко сказал Энди, — Дальше… как вы распорядились насчет охраны?
— Никаких особых распоряжений, — сказал Кэп. — Ваша воля подавлена благодаря торазину. К тому же вы выдохлись и уже не воспользуетесь даром внушения. Он давно дремлет.
— Разумеется, — согласился Энди и невольно потянулся ко лбу; рука его слегка дрожала — Я, что же, полечу один?
— Нет, — поспешил ответить Кэп. — Я, пожалуй, тоже полечу с вами.
— Само собой. Ну, а кроме нас двоих?
— Еще два агента, они будут работать стюардами и заодно присматривать за вами. Порядок, сами понимаете. Вклад нужно охранять.
— С нами летят только два оперативника? Вы уверены?
— Да.
— Плюс экипаж.
— Да.
Энди глянул в окно. Позади полдороги. Наступил решающий момент, а голова уже так болит, что он, того гляди, упустит что-то важное. И весь карточный домик рассыплется.