Несущие Свет. Противостояние
Шрифт:
– Я сообщу ему о твоем желании.
Он медленно повернулся и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой.
Ждать пришлось недолго – Алкет даже не успел толком осмотреться, как дверь снова распахнулась. На пороге появился Юрай Борох собственной персоной. Его лицо нельзя было назвать довольным – вероятно, нежданный визит отвлек его от каких-то важных дел. Он медленно оглядел гостя, затем шевельнул пальцем. Алкет понял беззвучный приказ совершенно верно и тут же торопливо снял маску.
– Гард… я помню тебя, сын мой. Что привело служителя второго круга в мои
Алкет замялся… в памяти тут же всплыли все слухи, что гуляли насчет служителей, чьим словам о Голосе Эмнаура верховный жрец не поверил. Может, и ему все почудилось? Может, сейчас Борох выслушает его слова, нахмурится… и отправит его в одну из келий – навсегда, пока не придет смерть. Вдруг мелькнула паническая мысль – промолчать. Придумать что-нибудь, принять наказание за причиненное беспокойство, сохранить тайну для себя. Ведь этой беседе не было свидетелей… никто не узнает… Но прошло всего мгновение, и он устыдился своих страхов. Свершилось чудо – и верховный жрец обязан был услышать об этом.
– Я слышал… Голос Эмнаура! – выдохнул Алкет.
– Вот как? – Борох задумчиво погладил подбородок. – Что ж, это действительно важная новость. Пойдем, ты расскажешь мне подробнее.
Он провел Алкета в следующее помещение, опустился в глубокое мягкое кресло, жестом предложил гостю занять невысокий табурет.
– Я был…
– Подожди, – прервал его Борох. – Я буду задавать вопросы. И пусть твои слова будут правдивы. Итак, где ты услышал Голос?
– В келье, в подземелье, отец мой.
– С тобой заговорила статуя?
Это был сложный вопрос, и ответить на него было непросто. Алкет понимал, что от его ответа – и этого, и последующих – зависит ни много ни мало его собственная жизнь. Видимо, есть неизвестные ему истинные признаки общения с Богом, и сейчас жрец проверяет его. Может, именно так жрецы и разговаривают с каждым, кто заявляет о своей связи с Эмнауром, а ответы дают понять, правду ли говорит человек или лжет?
– Думаю, нет, отец мой. Голос шел отовсюду – и от статуи, и от стен… он был словно бы во мне самом.
– О чем ты просил Эмнаура, когда раздался Голос?
– Я просил, чтобы Он позволил мне принять участие в битвах, принести пользу Триумвирату, послужить Империи.
– Хорошо. И что сказал тебе Голос?
– Он… отец мой, я не знаю, что означали эти слова, но Голос сказал, я достоин алого свитка.
– Ты должен был потребовать у меня алый свиток? – В глазах Бороха мелькнуло удивление.
– Нет, отец мой. Не требовать, не просить… только сказать вам про алый свиток. И про то, что я достоин этой чести.
– Что содержится в этом свитке?
– Я не знаю, отец мой. И еще Голос сказал, что алый свиток – это и ноша… и кара.
Верховный жрец шевельнул пальцами, давая служителю приказ замолчать. Затем вздохнул, выбрался из кресла и вышел из комнаты. Вернулся он не скоро, неся в руках небольшой футляр из жесткой кожи.
– Что ж, я верю тебе. Верю, что ты действительно слышал Голос Бога. Никто, кроме меня, не знал о существовании алого свитка, никто лучше меня не представляет себе тяжесть этой ноши. На футляр
Алкет принял протянутый футляр, закрыл глаза, пытаясь ощутить биение вложенной в него магии. Обратное плетение, применяемое для того, чтобы сорвать заклинание противника, требовало немалой силы, но по сути своей было достаточно простым. А вот расплести чужую ловушку было куда труднее. Ловушка ощущалась магом одинаково, какое бы заклинание ни было в нее вложено. Ошибка в плетении – и маг погибнет. Правда, жрец дал подсказку. Огненное облако часто использовалось вдовушках, особенно в тех, что устанавливались в подземельях: вырвавшееся на свободу пламя уничтожало не только неосторожного, но и всех, кто находился достаточно близко.
И все же здесь что-то было не так… постепенно Алкет начал чувствовать узор заклинания, но не мог отделаться от ощущения, что оно исполнено неправильно. Или, точнее сказать, нетривиально. Он мысленно начал строить формулу, расплетающую ловушку, и тут же покрылся холодным потом – его узор не желал соединяться с защитой кожаного футляра, не мог нейтрализовать ее.
Борох терпеливо ждал, наблюдая за мучениями служителя. Он мог бы дать ему еще одну подсказку, но считал, что Алкет должен справиться с задачей сам. Гард считался неплохим магом… несколько чрезмерно усердным в служении, но религиозность – не помеха способностям. Хотя Юрай и являлся верховным жрецом, он с настороженностью относился к религиозным фанатикам, предпочитая людей с трезвым мышлением. Таких, как он сам. Готовых признавать необходимость религии, умеющих использовать ее в своих целях. Хотя фанатики тоже полезны… в определенных ситуациях. Используя их веру, ими легко управлять. Если сейчас Гард справится с заданием, он еще больше укрепится в вере – это будет полезно. Очень полезно.
Тем временем Алкет продолжал битву с ловушкой. По его лбу обильно тек пот, пальцы, бережно прикасающиеся к футляру, мелко дрожали. Вдруг он довольно улыбнулся.
– Я понял, – прошептал он, не открывая глаз. – Я все понял. Заклинание направлено внутрь футляра. Не убить вора… сжечь содержимое. Очень интересная формула. Я могу ее снять.
Он бросил несколько слов, его пальцы начали плести незримую паутину, и нити этого магического кружева идеально накладывались на силовые линии боевого заклинания, гася их одну за другой. Наконец работа была завершена, и Алкет, припав на одно колено, протянул футляр Бороху.
– Я сделал это, отец мой.
Верховный жрец успешно скрыл довольную улыбку, сохранив привычную непроницаемую маску спокойствия. Он лишь приподнял ладонь, словно отталкивая от себя подношение.
– Нет, сын мой, теперь это по праву принадлежит тебе. Открой его.
Крышка снялась легко, и из футляра выскользнул небольшой свиток. Пергамент был выкрашен в вызывающе алый цвет. Алкет углубился в чтение – затем, по прошествии нескольких минут, обратил на Бороха изумленный взгляд.
– Это… это запретное заклинание. «Призыв». Я слышал о нем, но формула держится в секрете.