Несвершенное
Шрифт:
— Как думаешь, ты сможешь мне поверить?
— Думаю, да, — прошептала Кэми. Горло саднило от слез и боли. — Потому что ты — это ты.
Она прижалась к его твердой теплой спине, закрыла глаза и положила руку ему на грудь. Она слушала его сердцебиение, пока ее собственное постепенно не забилось в том же ритме. Их сердца бились в унисон, и они были близки друг с другом, насколько это возможно.
Прежде она не осознавала, что искала иной способ, другой путь к победе. Теперь же она знала, что никакого иного пути нет, что им
Ржавый знал значение добровольной жертвы. Он предположил, что если он пойдет в Ауример, если предложит себя (не будучи ни Линберном, ни чародеем, ни источником, ни частью кучки мятежников, ненавидящих Роба), то Роб решит, что равноденствие уже почти на носу, и вожделенная жертва ознаменует его уверенную победу. Ржавый сделал это, чтобы спасти братьев Кэми. Он сделал это, чтобы быть уверенным, — никто больше не погибнет, защищая их, чтобы Кэми, Эш и Джаред выжили, чтобы они провели церемонию и спасли город.
Ржавый воспользовался этой ужасающей возможностью; он сделал ставку, прекрасно осознавая, что на кону его жизнь. Ему было неважно, выиграет он или проиграет. Он уплатил свою цену. Кэми не могла его подвести. Он вверил ей все, что имел.
Кэми положила голову на плечо Джареда, опустив щеку на его заношенную кожаную куртку. Она опустилась в круг его объятий и плакала. Она плакала и плакала, горюя по Ржавому, Анджеле, по себе, по всему тому, что они потеряли. Она плакала по любви и новой неизвестной тьме, что их поджидала.
Глава Двадцатая
Возвращение домой
Холли открыла дверь в комнату брата Бена, чтобы посмотреть, как там Анджела. Она делала это снова и снова, как нервный повар, проверяющий свой ужин в духовке.
Ей показалось, что скрип двери прозвучал ужасно громко. Девушка не знала, чего она ожидала, но разволновалась, когда увидела, как свет из коридора упал на белые простыни и подушку, и Анджела открыла глаза.
Они ненадолго уставились друг на друга.
— Прости, если побеспокоила тебя, — кротко произнесла Холли. — Я хотела побыть здесь на случай, если тебе что-нибудь понадобится, или тебе понадобилась бы помощь.
Это прозвучало неуверенно и по-дурацки даже для Холли, но Анджела удостоила ее долгим взглядом. Потом она кивнула и предприняла явную попытку улыбнуться. Улыбка померцала на ее губах и исчезла, но усилие было настоящим. Холли отпустила дверную ручку и прошла вперед, чтобы усесться в ногах кровати.
— Спасибо, — медленно проговорила Анджела. — Ты хорошая подруга.
Анджела выпуталась из простыней и сползла к краю кровати. Даже склонившись под тяжестью горя, Энджи не растеряла присущего ей изящества.
Холли подумалось: «А что, если я хочу быть тебе больше, чем просто подругой?» С одной стороны, мысль несвоевременная, но с другой, иного времени может и не представится. До дня весеннего равноденствия остались только день да ночь. Возможно, Анджеле хотелось бы узнать об этом прямо сейчас. Анджела заслуживала знать, даже в такое время, что есть кто-то, кто переживает за нее больше всех.
Холли рискнула взглянуть на Анджелу. Та выглядела уставшей и потрепанной, но мягче, чем обычно, словно нуждалась в чьей-либо заботе. Рука Холли осторожно проползла по покрывалам и дотронулась до руки Анджелы, та опустила взгляд на их касающиеся руки и переплела свои пальцы с ее. Холли затаила дыхание и начала решительно действовать.
Она подалась вперед, а Анджела ударила ее в ответ, да так сильно, что Холли ушиблась о спинку кровати. Холли потерла больно ушибленное предплечье и непонимающе уставилась на Анджелу. Лицо Анджелы излучало ледяное спокойствие.
— Больше даже не пытайся, — сказала Анджела. — Я не хочу вот так. Думаешь, что от этого мне может стать лучше? Умерь свое эго, твоя жалость оскорбительна.
— Я не хотела оскорбить тебя… у меня и в мыслях не было.
— Мне все равно, что ты там хотела, — сказала Анджела. — Все, что мне нужно от тебя, чтобы ты ушла.
Холли покинула комнату.
В коридоре она встретила совершенно растерянного мистера Глэсса. Он не знал, что делать — идти к Кэми, к мальчикам или к Энджи за дверью. Когда он увидел ее, его теплые глаза посветлели и смягчились. Холли была поражена, что у него остались чувства и для нее. Хотя, скорее всего, она просто выглядела очень жалкой.
— О, малышка, — сказал он.
Холли взмахнула рукой, словно он напал на нее, а не успокаивал.
— Не нужно меня жалеть, — сказала она шепотом. — Не нужна мне ничья помощь. Это Анджеле она нужна, а я не знаю, как ей помочь.
— Никто не знает, как помочь в такой период, — сказал Джон Глэсс. — Никто даже не знает, как жить дальше. И все же каким-то образом нам это удается. Всегда.
Холли ничего на это не ответила, только покачала головой.
— Можешь сделать мне одолжение? — спросил мистер Глэсс. Ошарашенная Холли заморгала, а он продолжил: — Присмотришь за мальчиками для меня? А я посижу немного с Анджелой.
Он посмотрел на Холли так же, как на нее смотрели порой добрые преподаватели, когда она сдавала им домашнее задание и знала, что справилась с ним хорошо и ждала поблизости, чтобы услышать, как они подтвердят это. Холли вновь почувствовала себя несчастной. Ей было семнадцать, кто-то уже погиб, а она все надеется, что кто-то из взрослых ее похвалит.
— Ты смелая девочка, — произнес мистер Глэсс, и Холли поняла, что готова на все ради него.
Им пришлось поставить две кровати в кладовку — маленькую комнатку без окон. Она предназначалась для того, чтобы сберечь мальчиков и спрятать ото всех, но стоило Холли туда попасть, как у нее возникло ощущение, что она оказалась в тюрьме с белыми стенами.