Несвоевременный человек. Книга вторая. Вера
Шрифт:
И заведующий отделением, поймав за карман халата первое же неосмотрительно здесь появившееся лицо в белом халате: «Вот как хорошо, что ты, Резус, нам тут встретился», – для начала приближает его к себе за тот же карман халата, а затем, так сказать, перенаправляет его было спешащую мысль в буфет, в сторону бездельника Ивана, по вине которого, он сейчас не будет трепаться за кофе с одной интересной медсестрой, а будет выносить за кем-то утки, хотя это совершенно не входит в его обязанности.
– Слушай Резус, – начинает издалека заведующий отделением, – как ты считаешь, в нашей профессии какое значение имеет взаимовыручка? – задаёт вопрос заведующий отделением и так пристально смотрит на Резуса, что тому и не отмолчаться, ссылаясь на вдруг заболевшие зубы. Ну а Резус сразу догадался, к чему подводит весь этот разговор Леонид (Резус так смел его фамильярничать про себя, а нечего было его третировать на обходах) – хочет, на нём оторваться. Но Резус, несмотря на то, что вмиг раскусил Леонида, не может по-другому ответить, как только согласиться.
– Работа в коллективе всегда это подразумевает. Хотя у Макария на всё это свой особенный взгляд. – Резус всё-таки попытался перевести стрелки на своего коллегу. Что, между прочим, есть проявление взаимовыручки на практике. Ведь Резусу сейчас потребовалась помощь, вот он и обратился за ней к Макарию, упомянув его.
Но Леонид такой упёртый человек, и если он пристал к Резусу, то он от него не отцепится. – Спасибо доктор Резус за ценную информацию, с Макарием я по вашей наводке ещё поговорю, – Леонид в момент записал потемневшего в лице Резуса в ценные информаторы, после чего своим добавочным заявлением ещё больше раскалил внутреннюю обстановку в организме Резуса. – А сейчас доктор Резус, посмотрите на эту молодую поросль, можно сказать, на наше с вами и клиники будущее. – И хотя Резус бесчисленное количество раз смотрел на Ивана и даже были случаи, когда он у него занимал без отдачи денег, он ещё раз на него посмотрел. И не просто посмотрел, а с дальним посылом. – Ну, смотри Иван, если меня Леонид далеко пошлёт, то я тебя ещё дальше пошлю. И об отдаче долга можешь не вспоминать. – А вот последняя мысль Резуса, слегка сгладила его взрывное настроение.
– А теперь запомните, как следует его. – Леонид явно решил поиздеваться, раз выдвигает такие странные требования к Резусу, уже начавшему сомневаться в адекватности Леонида. – И точно, – догадался Резус, – он заходил в инфекционное отделение, где и подхватил эту заразу неадекватности. – А осознание Резусом инфекционной опасности Леонида, вдруг смиряет его с действительностью, пока она не стала для него ещё хуже, если с Леонидом вдруг случится приступ этой подцепленной им лихорадки, и он, как это всегда делают все заражённые люди, не начнёт размножаться, а если точнее, то заражать всех людей, и при этом самым страшным способом – воздушно-капельным путём через поцелуи. – Тьфу, даже представить тошно. – Перекривился от всех этих зомби представлений Резус, что было зачётно воспринято Леонидом, увидевшим в этом искажении лица Резуса отпечаток его памятливости.
– Вижу, запомнил. – Сказал удовлетворённый Леонид. – А теперь запомни то, ради чего ты его запомнил. Наш молодой коллега, просто убеждён, что взаимовыручка это один из трёх китов, на которых основывается наш подход к лечению пациентов. А раз так, – и в это он безмерно верит, – то он всегда и в любой удобный для себя момент готов положиться на своих коллег в деле выполнения своих служебных обязанностей. Что наш новенький по своей необходимости и проделывает. А теперь вопрос к вам, доктор Резус. – В одно мгновение изменив свой тон голоса из зубоскальского на чрезмерно серьёзный, Леонид обращается к Резусу. – Так вы оправдали возложенные на вас надежды со стороны нашего новенького, и провели осмотр прикреплённых за нашим новеньким больных их шестой палаты?
И Резусу можно не отвечать на этот вопрос, на его лице, потрясённым таким подводом его под монастырь Леонидом, всё написано, – ну я тебе, козлина, это припомню. – Но Леониду недостаточно всё это красноречиво видеть на лице Резуса и ему нужно вслух слышать всё это.
– Так что скажите, доктор Резус. Не подвели вы нашего новичка? И не на словах, на которые вы такой у нас мастер, а на деле продемонстрировали, что такое есть взаимовыручка? – Уперевшись взглядом в Резуса, задался вопросом Леонид. И казалось, что сейчас всё, и Резус, с далеко идущими выводами посмотрев на Ивана, не даст заднюю, и ценой своей потрёпанной репутации встанет на защиту Ивана, – да, всё верно, Иван полностью положился на меня, когда отправился по своим делам, а я, что за нехороший человек, да что там нехороший человек, да просто скотина, так его подвёл, заболтавшись с одной своей новой знакомой, – но тут вдруг берёт слово Иван и своим вопросом сбивает всех со всех прежних мыслей и толку, и тем самым ставит точку на развитии ситуации в этом направлении, перенаправив её в новое, пока неизвестное русло.
– Доктор Леонид, – обращается к заведующему отделением Иван (почему именно так, то и Иван себе не объяснит), чем спотыкает на месте Леонида и вгоняет в изумление Резуса, ни разу такого обращения в адрес заведующего отделением не слышавшего (а ведь он сам не раз порывался так обратиться к Леониду, будучи в крайне для себя чувствительном исступлении, когда принятым внутрь напитком были ослаблены связи между его здравомыслием и инструментом озвучивания своих мыслей, языком), с которым он теперь не сводит своего взгляда с Ивана. А Иван между тем продолжает. – Не соблаговолите ли вы, милостивый государь, пойти к нам навстречу и раскрыть некоторые факты из жизни мирянки Елизаветы, приходящейся вам супругой, которые касаются её родственных связей с одним из больных из тринадцатой палаты.
И тут даже не сам заданный вопрос, а форма его подачи, требовала для себя умственного рассмотрения, а на это всё нужно время, чего у Леонида как раз не было. И хотя он отличался продуктивной сообразительностью и его пока что никто в его отделении не мог поставить в тупик без ответа, всё же сейчас всё это так внезапно для него прозвучало и при этом с самой для него неожиданной стороны, – со стороны Елизаветы, а это наиболее слабое место в его конституции жизни, – то он сейчас совершенно не мог сообразить, что сейчас такое происходит и как он должен на всё это реагировать. И при этом отмалчиваться и затягивать время на раздумье, он никак не может, это обязательно будет не то чтобы не верно, а по отвечающим собственным воззрениям интерпретировано Резусом. Который обязательно обо всём том, что сейчас здесь, на его глазах, происходит, с максимальной скоростью и обхватом аудитории, распространит по всем отделениям клиники, чтобы так сказать, за ним осталось последнее слово.
Ну и Леонид, которым овладели суматоха из всякого рода и всё больше безумных мыслей, со своими каверзными вопросами: «Что за на хрен милостивый государь?! Кто ему сказал про Елизавету? И почему именно мирянку? А кто она тогда на самом деле? Мало ей было язык прикусить! Да кто он такой, чтобы я перед ним отчитывался? Неужели…? Ужели! Вот же сволочь! А что теперь подумает Резус? А не всё ли равно, он всё равно всё исказит. Да и плевать на него!», – зверски смотрит на Резуса и само собой глупость морозит. – Я не милостивый государь, а она не мирянка! – крепко заявляет Леонид, да ещё брызгая слюнями в лицо Резуса от этого своего эмоционального исступления. А вот это уже заставляет задаться вопросом Резуса. И он, вытерев лицо рукавом халата, с вызовом посмотрев на Леонида, спрашивает его. – А зачем же плеваться, если это не так?
И вопрос Резуса, как только он был озвучен, а затем был осознан всеми его услышавшими, оказался не столь прост, как он услышался, и в нём было масса подтекстных значений. И если что и последнее интересовало Резуса, так это наплевательское на него отношение со стороны Леонида, с которым у него итак были непреодолимые разногласия на свою профессию – Леонид был плоть от плоти консерватор и без соответствующей сертификации и одобрения должных структур не давал ходу экспериментальным методам лечения и концентрированных в таблетках и капсулах субстратов научных мыслей современных апологетов медицинской мысли, а Резус, как не трудно догадаться, всё это отстаивал и продвигал (пока безуспешно), – так что такого рода поношения в адрес друг друга, хоть и не так открыто, для них было обычное явление.