Несвятое семейство
Шрифт:
Впрочем, Ромка, когда зацепился за Москву, благородно предложил Кристинке перебираться к нему: «В супермаркет, в кассирши устроишься – уже веселей, чем в городишке нашем киснуть».
Думал: просияет и немедленно согласится, однако сестра вяло пообещала, что подумает. И думала уже третий год. Видно, куда больше ей нравилось в родимом доме перед телевизором время коротать, чем бороться за выживание в столице.
Нет – так нет. Роман о сестре не скучал нисколечко.
Но когда мать, во втором часу ночи, позвонила ему и прокричала
– Кто похитил? Когда?
– Вечером! Сегодня! – прорыдала мать. – Она в магазин вышла, за хлебом, и все не идет. Я думала: пусть гуляет, погода хорошая. А ко мне соседка забегает. Кристину, говорит, вашу в машину запихали. Какие-то мужики. Номера дагестанские. Я уже и к участковому бегала, а он заявление не принял. Девица, мол, взрослая, может, у них согласие обоюдное. Если, сказал, через три дня не появится, только тогда искать станут. Отец валерьянку пьет, я вся на нервах. Что делать-то, Ромочка?!
– Ты, мам… – он лихорадочно соображал, – ты не волнуйся только. – Добавил безнадежно: – Может, у Кристинки правда завелся кто-то? Горячий восточный парень?
– Да откуда ж ему взяться! – вновь зарыдала мать. – Она ж дома все время сидит!
Рома сам понимал: неоткуда. К тому же, пока с городишком родным говорил, в трубке пикнуло. Еще один звонок пробивается. Взглянул на определитель – кредитор.
– Подожди, мам, я тебе перезвоню сейчас, – пробормотал Черепанов.
Ладони вспотели, сердце колотилось, как бешеное. Он не сомневался, кто похитил его сестру.
Джигит был краток:
– Кристина твоя у нас побудет. Пока деньги не соберешь.
– Слушай, ты! – вспылил Роман. – Я от тебя что, бегаю? Обманываю?! Договорились ведь, как нормальные люди. У меня есть еще больше двух недель, чтобы с тобой рассчитаться!
– Недели-то есть, – меланхолично произнес кредитор. – Да деньги тебе взять негде.
– Будут деньги! Обещаю!
– Ты б лучше не обещал, а квартиру на продажу выставлял, – посоветовал восточный человек. – Дело-то небыстрое. Пока покупателя найдешь, пока сделку оформишь…
– Я свое слово держу!
– Держи. Тогда и сестрица твоя плакать не будет.
– Если с ее головы хоть волос упадет, я… я тебя…
– Не горячись, дорогой, – спокойно отозвался собеседник. – Плохо себя чувствовать будешь.
…У Романа и вправду случилось что-то вроде сердечного приступа. Мотор трепыхается, воздуха не хватает. Еле добрел до кухни, открыл аптечку. Сердечных капель не держал – пришлось обойтись анальгином. Вроде полегчало. Физически. Но на душе – полный мрак!
Дьявол, что теперь-то?
Может, заявление написать на гадов? Похищение человека, не шутки! Но понимал: только хуже сделаешь. И себе, и безответной Кристинке.
Прав джигит. Нет другого выхода, кроме как расставаться с уютным гнездышком
Но, прежде чем сделать роковой шаг, Рома решил испробовать последнее средство.
Позвонил своей покровительнице Елене Евгеньевне и попросил о срочной встрече.
Даже жаль было его, щенка.
Тем более парень не выкручивался, не лгал. Честно повинился: и про проигрыш свой позорный, и как пытался – в меру скромных умений – финансовое положение поправить. Еще и похвастался, смешной мальчик:
– Если бы не статейка, я б деньги эти собрал!
– Да, Рома, – вздохнула продюсер. – Ты еще глупее, чем мне казалось!
Смотрит на нее глазами побитой собаки:
– Ленусик… ну, я не соображал просто… Казалось: идея хорошая. Но ты не думай, кидать я никого не собирался. Мне же временно, только сейчас перекрутиться! А так ты знаешь: я зарабатываю нормально. В рекламе бы снялся, на мыло какое-нибудь подписался стосерийное. Рассчитался бы постепенно. Со всеми.
– Сомневаюсь, – холодно усмехнулась она. Деловито произнесла: – Что от меня-то хочешь? Чтобы я тебе денег одолжила?
Метнул на нее вострый взгляд, вздохнул:
– Все равно не дашь!
– Не дам, – пожала плечами продюсер.
Ромчик не сдавался. Заговорил отчаянно:
– Может… может, есть еще какой-нибудь способ? Допустим, квартиру, ну, не продавать, а заложить как-то, под нее кредит взять?
– Бери. Но придется проценты платить. Серьезные. Если выплату просрочишь – потеряешь жилплощадь все равно.
Елена Евгеньевна отошла к окну. Произнесла задумчиво:
– Бабка моя здесь с 1947 года жила. Война едва кончилась, а ей удалось отдельную квартиру выбить, как ценному специалисту. Знаешь, сколько было радости?
– Леночка, солнышко! Ну, не терзай ты меня! Сам понимаю: кругом виноват.
– Виноват – плати по счетам, – очень сухо произнесла она. – Квартира – на твое имя. Выставляй на продажу.
– Лена, милая, – не сдавался он, – ну давай попробуем! Давай мы вместе квартиру сохранить попытаемся! Помоги мне рассчитаться. А деньги – деньги я тебе отдам! Хочешь, расписку напишу? Под проценты. Оформим у нотариуса!
– Нет, Рома, – покачала она головой. – Я уже сделала тебе подарок – однажды. Больше не хочу.
И отступила – лицо актера исказилось такой злобой, что показалось: сейчас ударит.
Впрочем, нет. Взял себя в руки.
Она представила его – молодого, сильного, обнаженного. Как кувыркается в постели с юной, свеженькой курочкой. А потом лениво нежатся оба на шелковых простынях, и он с отвращением, мимолетно вспоминает ее пусть тренированное, но старое, изношенное тело.
Зря она завела себе эту синеглазую, насквозь лживую игрушку!