Неся гнев Корусанта

Иванов Алексей

Полл резко замолчал. Кид вновь приложил голову к холодной поверхности скалы. Эта игра. Чудовищная игра, начатая одним давно умершим человекам, стоила жизни многим тысячам других. Давно забытая история про старика с непомерными амбициями, и смертельно больную девушку, обросла новыми подробностями. История про то, как девушка держала в себе одну из величайших угроз Галактике. Про то, как она что есть сил боролась с безумием внутри, с каждым мгновением проигрывая все больше и больше в той темнице, которую сотворил для нее собственная кровь и плоть. История про раскаяние и благородной идее, реализованной дьявольскими путями. Не будь здесь его, Полл так и остался бы сторожить гробницу, ожидая прибытия

спасителя. Не будь его, Маэзис так бы и металась в своей конуре, охраняя территорию, словно дикий зверь - единственное, что осталось в ее сознании за прошедшие тысячелетия. "Не выпустить Чуму" - единственная оставшаяся человеческая мысль в ее разуме, но и та выражалась лишь в том, что она подсознательно заперла себя. Даже атака на Сумари была скорее спонтанной, нежели желанием выбраться наружу через девочку. Лишь в последние мгновения жизни, она смогла вернуть себе рассудок. Сит не мог убить ее, никто не мог. Даже простое присутствие рядом с ней было опасно для него. И вот старик, после долгих лет ожидания, схватился за единственную соломинку, предоставленную ему Силой. Схватился так, что готов был уничтожить сотни тысяч ни в чем не повинных разумных. Ради того, чтобы направить одного клона в нужную сторону, он обманывал, манипулировал и отправлял на смерть сотни людей. Полл распространил болезнь лишь для того, чтобы правильно мотивировать одного клона, ну не бред ли? Похоже, что не только у нее помутился рассудок за прошедшие годы. Неужели все надо было настолько усложнять? Хотя, если подумать, смог бы он уговорит его отправиться в такое путешествие, не создав этот громадный спектакль? Ради одной девушки.

– У меня есть подарок, - наконец, произнес призрак.
– Я не могу восстановить твою руку, но могу помочь выбраться.

– То есть?

– Увидишь.

– Опять темнишь, сит.

– Ты все увидишь, - усмехнулся древний воин.
– И еще одно.

– Что, сит?

– Я уже вижу твою судьбу, - внезапно помрачнел Полл.

– Не тяни уже, - устало выдохнул 47-й.
– Меня уже ничего не удивит.

– Твоя жизнь не будет такой безмятежной, как ты хочешь, - серьезно произнес дух.
– Тебя ждут многие препятствия и много боли.

Кид ничего не ответил ему. Лишь многозначительно посмотрел в глаза сита, и горько усмехнулся.

– Это все?
– прикрыл глаза клон.

– Нет, - отрицательно покачал головой тот.
– На своем пути, тебе придется многое пройти. Даже собственные дети обернуться против тебя. И ты примешь смерть от рук своей же дочери, дав начало новому витку противостояния Ашлы и Богана.

Кид вновь промолчал. Лишь тихо вздохнув, клон снова усмехнулся.

– Да пребудет с тобой Сила, Полл, - боец отсалютовал призраку единственной рукой.

– Да пребудет с тобой Сила, мальчик.

47-й снова открыл глаза. Он сидел в одиночестве, лишь мирный щебет птиц и шелест листьев под ярким солнцем Тассендии. Хатт подери, как же он устал.

***

– When Johnny comes marching home again...Hurrah! Hurrah...

Кид удобно развалился у скалы, хрипло напевая старую, как мир, песню.

– We'll give him a hearty welcome then...Hurrah! Hurrah...

Он и сам не знал, почему вспомнил именно ее. В памяти Томаса эта песня занимала какое-то особое место, настолько, что 47-й до сих пор помнил слова и незатейливый ирландский мотивчик. Смысл слов был понятен не полностью, но кое-что перекликалось с Основным, да и общий смысл мог уловить любой разумный. Песня была очень в тему, сейчас по крайней мере.

– The men will cheers...the boys will shout...the ladies, they will all turn up...

Клон умиротворенно улыбнулся, воображаю

картину из песни. Да, кто бы что ни говорил, а солдаты везде одинаковые. Имелись и исключения, но то были либо полные отморозки, либо фанатики. Не важно, за кого они воюют: за Канцлера, Империю, дядю Сэма или серп и молот - все в конце концов мечтают вернуться назад. К своим близким, к родным и любимым. Кто-то ненавидит войну, кто-то гордится, что воевал за свою страну, кто-то спивается и в итоге приставляет пистолет к виску, но все без исключения мечтают возвратится туда, где их помнят и ждут. Домой.

– And we all feel gay when...

Мужчина на миг замолчал, слегка нахмурившись, но после секундного замешательства ехидно усмехнулся самому себе. Прибыли, наконец. Давно пора.

– Johnny comes marching home, - тихо закончил ветеран, поднимаясь и отряхивая задницу от земли и травы.

На горизонте появилась маленькая точка, которая стремительно увеличивалась в размерах. Небольшой десантный шаттл шел низко - не хотел, видимо, лишний раз светиться перед радарами. Пятидесятитонная дура мчалась, ревя соплами, словно пьяная корова, пугая окрестных птиц и зверей, едва не срывая листья с верхушек деревьев. И не было сомнений, куда нацепилась "Валькирия". Кид стоял со скучающим видом, ожидая свой транспорт. Надо же, как они любезны.

Летающее недоразумение с ревом пронеслось над ним, поднимая клубы пыли.

– Ну, что за ребячество?
– сокрушенно покачал головой клон.

Транспортник зашел на второй круг, плавно выключая кормовые сопла. Взревели посадочные двигатели - и машина повисла в нескольких десятках сантиметрах над землей, зависнув прямиком перед измученным до невозможности клоном. Бортовая аппарель с тихим шипением опустилась вниз.

– Мы не такси, между прочим, - послышался раздраженный девичий голос.

– Оплата вам, значит, тоже не нужна?
– приветливо улыбнулся ветеран.

– Я похожа на альтруистку?
– Кали деловито скрестила руки на груди.

– Самую малость.

Кид продолжал ехидно сверлить девушку взглядом. Все же, не смотря на все разногласия, 47-й был действительно рад увидеть ее. Падаван, сварливо вздохнув под нос, великодушно протянула миниатюрную ладонь. Белые, тонкие, длинные пальцы будто манили к себе. Словно прекрасная валькирия предлагала отправится вместе с ней в далекую Вальхаллу. В голубых глазах блондинки прыгали чертики, не смотря на недовольное личико. Кид легко прикоснулся к гладкой руке Вэнс и быстро запрыгнул внутрь.

– За мной подъезжает девушка. Какой позор, - лукаво подмигнул ей клон.
– В следующий раз, я - за рулем.

– Второе свидание? Да ни за что!
– громко рассмеялась она.
– С тобой никакой романтики - лишь перестрелки и кишки на стенах.

– Всего-то один раз так получилось, - вторил ей 47-й, широко улыбнувшись.

Неизвестно, сколько бы продлились эти дружеские подколки, если бы Кид печенкой не ощутил холодные взгляды за спиной. На него устремился десяток пар глаз очень нервных, и очень злых солдат в белой имперской броне. Если бы хмурые взгляды были материальными, то несчастного однорукого ветерана разорвало бы на атомы, хлеще, чем артиллерийский залп прямой наводкой.

– Это я такой чувствительный или в салоне какая-то напряженность?
– тихо спросил у девушки 47-й, подозрительно косясь братьев.
– Чего такие серьезные?

– Не обращай внимания, - небрежно отмахнулась блондинка.
– Сперва главное: ты в норме?

– Не важно, - покачал головой ветеран.
– Давай перекусим.

– Чего?

– Жрать хочу, "чего"! Последний раз ел два дня назад!

– Ох, простите принцесса, - картинно скорчила лицо Кали.
– Какой чай предпочитаете: травяной или на молоке?