Нет Адама в раю
Шрифт:
Он убрал руки.
– Не бойся, Анжелика.
– Нет. Не надо, - сказала она, отворачиваясь от него.
По какой-то непонятной, необъяснимой причине он вспомнил Джилл с ее маленькой, почти плоской грудью и как методично и прозаично она раздвигала для него ноги.
– Я не хотел испугать тебя, Анжелика, - сказал он.
– Я буду очень осторожным. Я тебя никогда не испугаю.
Она вышла из машины.
– Завтра, если ты скажешь Джилл, приезжай сюда. Я тебя встречу. Голос заглушался носовым платком, который она держала у лица.
– Я буду здесь, - сказал Билл.
– В
– Нет, давай в весемь тридцать.
– Хорошо, - сказал он.
– В весемь тридцать.
– Анжелик Берджерон!
– воскликнула Паула, мать Билла Эндикотта.
– Кто она такая?
– Просто девочка, мама.
– Просто девочка!
– воскликнула Паула.
– Я познакомился с ней в школе, - осторожно сказал Билл. Он подумал, что сейчас упадет и умрет, если ему придется выдержать сцену с матерью после часа объяснений с Джилл Роббинс. И нельзя сказать, чтобы Джилл повела себя стервозно, нет.
– Сцену она закатывать не стала. Но выглядела очень странно. Кожа ее побелела и как будто сжалась вокруг губ.
– Я понимаю, Билл, - сказала она.
– Я знала, что тебя что-то мучает.
– Честное слово, Джилл. Мне очень жаль.
– Я знаю, Билл, - ответила она.
– А теперь я хочу, чтобы ты ушел. Пожалуйста.
– Ну, конечно, Джилл, - ответил он.
– Как ты скажешь.
И он вернулся домой, чтобы предстать перед отцом и матерью.
– Да кто когда-нибудь слышал такое имя!
– сказала Паула Эндикотт. Оно звучит странно, как у тех людей, что работают на фабриках. Подумайте только, Анджалик Беджерон.
– Ее отец умер, - отвечал Билл терпеливо, как будто урок.
– Но ее мать не работает на фабрике. Она сидит дома.
– Как же они живут?
– спросила Паула.
– Не знаю.
– Ну, а что ты вообще знаешь об этой... этой Анджалик?
– Я хочу, чтобы она была моей девушкой.
– Ты с ума сошел?
– визгливо закричала Паула.
– А как же Джилл?
– Я уже сказал ей.
– Сказал ей что?
– спросила Паула, и Биллу пришло в голову, что его мать почти всегда говорит, подчеркивая слова.
– Сказал ей, что ты ее бросил? И из-за девушки, о которой никто из нас прежде не слышал? Билл, ты несешь чепуху.
– Мама...
– начал Билл, но она не дала ему закончить.
– Я не собираюсь слушать эти глупости. Не собираюсь. Фредерик, поговори с ним.
Фредерик Эндикотт был плотного телосложения и всегда выглядел небритым. Он был главным управляющим Ливингстонской Компании по энергетике и освещению, а кроме того любил отпускать грязные шуточки, а свою точку зрения излагал с помощью локтя, тыча им в бок собеседника. Фредерик Эндикотт курил гаванские сигары, был членом всех ливингстонских клубов и думал о своей жене как о чистом сосуде, данном ему для того, чтобы вынашивать его детей и следить за домом. Но это совсем не означало, что он был человеком узких взглядов. Ни в коем случае. Напротив, на любом собрании, проходившем за пределами города, Фред Эндикотт был душой любой компании. Вы всегда могли рассчитывать на старину Фреда, если не знали, где посмотреть хорошее шоу со стриптизом и куда позвонить, чтобы вызвать девушек для развлечений.
– Послушай, Паула - сказал
– Предоставь это мне. Пойдем в мой кабинет, сын. Нам давно пора немного потолковать.
Билл Эндикотт знал, что его отец слишком много пьет и pазглагольствует на вечеринках, он всегда склонен выразить свои чувства к чужой жене, если ему удается уговорить ее сходить с ним на кухню за кубиками льда. Но его отец был также очень уважаем на работе, имел бессчетное количество друзей и сумел создать хорошую жизнь для своей семьи. Следовательно, он был человеком, с которым стоило считаться и которого стоило слушать. Все знали, каким прекрасным человеком был Фредерик Эндикотт.
– Послушай меня, сын, - сказал Фредерик Эндикотт, когда оба они уселись в его кабинете.
– Ты хочешь поступить в колледж на следующий год, так?
– Да, папа.
– Ты хочешь стать когда-нибудь юристом, так?
– Конечно, папа.
– И ты знаешь, как важны в таких делах семейные связи, так?
Каждый раз, когда Фредерик Эндикотт произносил "так", он тыкал сигарой Биллу в лицо, и вдруг Биллу ужасно захотелось закричать. Боже мой, хотелось ему воскликнуть, ты не хочешь положить эту проклятую сигару?
– Да, папа.
– Теперь смотри, Билл, - сказал отец, терпеливо улыбаясь.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Каждый молодой парень должен почувствовать свою силу. Это я понимаю. Ничего плохого нет в том, что парень хочет побеситься с девушкой. Черт возьми, я бы начал беспокоиться, если бы это было не так. Я бы подумал, что с тобой что-то не в порядке. Но никто не принимает всерьез девушек, с которыми развлекаются.
И снова Билл увидел Джилл с раздвинутыми бедрами, как это было предыдущей ночью. А потом подумал об Анжелике, которая испугалась до слез, потому что он ее поцеловал и держал руку на груди.
– Анжелика не из тех девушек, с которыми развлекаются, - сказал Билл.
– Послушай, Билл, - сказал Фредерик Эндикотт.
– Я прожил в Ливингстоне всю жизнь и, поверь мне, кое-что знаю про этих канадских девушек с Южной стороны.
– Он замолчал, чтобы зажечь сигару, и хихикнул. Да, у них все в порядке, у этих канадских кисок.
Билл смотрел на отца и ему стало нехорошо.
– Пожалуйста, папа.
– Нет. А теперь послушай меня, сын, - сказал Фредерик Эндикотт. Хороший совет никому не помешает. Хочешь немного выпить? Если ты уже достаточно вырос, чтобы задирать хвосты канадским кискам, то ты достаточно взрослый, чтобы выпить. Ну, как?
– Нет, спасибо, папа.
Его отец налил себе и снова сел напротив Билла.
– Послушай, сын. ты можешь быть откровенным со своим стариком. Она тебе отдалась, да? И тебе понравилось в этом маленьком уютном местечке, да? Ну скажи мне, мальчик.
Два года назад Билл был в летнем лагере вместе с мальчиком, которого звали Фрэнк Боурн, он приехал из Нью-Йорка. У Фрэнка была целая коллекция книжек про секс, и, когда он читал вслух одну из них, у него на лице появилось выражение, которого Билл никогда раньше не видел. С этим же выражением он описывал свои сексуальные победы или слушал, как рассказывают о них другие, или рассказывал кому-нибудь вроде Билла о прелестях сексуальной техники.