Нет места женщине
Шрифт:
– Как там «Лацио»? – поинтересовалась Лика.
– Да мне все равно, – ответил парень, – я-то из Неаполя. А у «Лацио» дела обстоят неважно. Это когда за них Муссолини болел, у «Лацио» было все хорошо. А теперь… – Охранник махнул рукой. А потом неожиданно добавил: – У «Наполи», кстати, еще хуже.
Лика заглянула под стойку и увидела там бутылку.
– На прежнем месте разрешали пить пиво в рабочее время? – спросила она.
– Я барменом работал, там нельзя было, – признался охранник и достал из-под стойки бутылку. – Но у
Ларин ожидал ее в своем кабинете, развалившись на огромном диване, обитом белой кожей. Когда Лика вошла, олигарх привстал немного и показал на картину, которая уже висела на стене.
– Поглядите, какая прелесть! На аукционе купил. Не сам, конечно, а мой агент. Я попросил что-нибудь из академической живописи на итальянскую тему. Типа Брюллова. А мне еще лучше подобрали. Художник Щедрин, картина называется весьма символично – «Прибытие фрегата «Бешеный» в гавань Сан-Феличе». Посмотрите, каким был раньше город.
Лика подошла к полотну и стала рассматривать. Ларин тихо подкрался и встал за спиной. Почти вплотную.
– Здорово, словно с натуры писал, – шепнул босс.
– Так и было, – подтвердила Лика, пытаясь сдвинуться немного вперед. – Сильвестр Щедрин жил неподалеку, в Неаполе, а умер в Сорренто.
Она не оборачивалась, но ей показалось, что мужчина придвинулся к ней еще ближе. До нее донесся легкий запах алкоголя, коньяка или виски, что немного встревожило. Девушка отошла от картины, посмотрела на босса.
– Когда будут транслировать интервью?
– Увы, – развел руками Ларин, – вы опоздали, закончилось минут пять или семь назад. Все было классно: мы смотрелись рядом весьма привлекательно, можно сказать, шикарно. Даже я. – Босс улыбнулся и показал жестом на стол. – Присаживайтесь и поговорим о дальнейших действиях.
Только сейчас Лика заметила на столе вазу с фруктами, тарелочки с закусками, а посередине бутылку коньяка. Ларин подвинул кресло и повторил:
– Присаживайтесь. Сейчас поднимем по рюмочке за новое дело, а то мы даже не отметили такое важное событие.
Она села и указала глазами на спиртное:
– В этом деле я вам не партнер – совсем не пью.
– А никто и не предлагает вам напиваться. По обычаю положено. Даже когда новый корабль на воду спускают, обязательно бутылку о борт разбивают. – Ларин, вероятно, тут же вспомнил о приобретенной картине и показал на нее: – И о тот фрегат наверняка тоже разбили. Может быть, даже и не одну.
– Поэтому у него такое имя?
– Какое? – не понял босс. – А, «Бешеный»… Ха-ха-ха! Хорошая шутка! Вы мне все больше и больше нравитесь. Короче, я вам наливаю. Хотите, чтобы фирма процветала, выпейте, нет – можете не пить, но я на вас обижусь.
– Ладно, согласна. Только немного.
– Разумеется, – кивнул Ларин. Взял в руки бутылку. – Хороший коньяк. Пьер Круазе Анне Гранд Шампань. Уж не знаю, сколько лет выдержки, но виноград урожая тысяча восемьсот
Он наполнил два бокальчика, Лике показалось, что ей налил чуть больше.
– Сразу не глотайте, – посоветовал босс. – А сначала я произнесу тост.
Бутылка была уже открытой и неполной – судя по всему, Ларин начал праздновать один.
– Дорогая Александра Сергеевна, первый тост я хочу поднять не за это предприятие… бог с ним, у меня таких много… а за вас, равной которой нет на всем белом свете. Я прожил не слишком долгую, может быть, но насыщенную событиями жизнь и даже не знал, что на свете есть такое счастье, как вы. Так выпьем за вашу красоту, ваш ум и деловую хватку.
– А я выпью за вас, – ответила Лика, слегка смущенная.
– Нет, нет! – попытался остановить ее мужчина. – За меня выпьете в другой раз. Коньяка хватит, не беспокойтесь.
Лика поднесла коньяк ко рту и сделала небольшой глоток. Губы слегка обожгло. Хотела поставить бокал на стол, но Ларин не дал ей этого сделать.
– Что ж вы мой тост не уважаете? – почти закричал он. – До дна, милая Александра Сергеевна!
Пришлось выполнять, а потом спешно закусывать. И тут же Ларин снова наполнил бокальчик:
– А теперь вы скажите про меня что-нибудь.
Лика поняла, что отказаться не получится, и произнесла дежурную здравицу. Затем выпила следом за боссом, но на сей раз не всю порцию. Ларин раскраснелся и пытался подвинуть свое кресло поближе к ней, отвлекая разговорами о деле, о фирме, о планах на будущее. Лика чувствовала, что коньяк слегка ударил ей в голову, и потому старалась быть бдительной. Но ее кресло не хотело откатываться в сторону, словно было прибито к мраморной плитке пола.
– Нас ждут великие дела! – разглагольствовал босс. – Сегодняшнее интервью только начало… Мне, кстати, уже позвонили и спросили… пардон, сказали, что мы очень хорошо смотримся рядом. Люди из первой десятки, кстати, звонили. Спросили, разумеется, кто это рядом со мной. А я ответил… Нет, не буду повторять, чтобы моими восторженными эпитетами не ввести вас в смущение. Но вы поразили всех…
«Кто ему мог звонить? – удивилась Лика. – Какая еще десятка? Кто смотрит итальянский биржевой канал? Может, врет? Точно врет! А зачем?»
Тут ей стало смешно. Так смешно, что она и правда рассмеялась. Но тут же извинилась:
– Простите… Сегодня такое настроение хорошее.
– Хорошее? – с напряженным ожиданием переспросил Ларин. И улыбнулся. – И у меня замечательное. Впервые за много лет. Словно душа трудилась, трудилась, перенапрягалась, а тут сразу праздник. И какой! – Мужчина снова взялся за бутылку. – А куда вы уезжали сегодня?
– Да хотела кое-что прихватить из того домика: личные вещи кое-какие, книгу, которую не дочитала. Но теперь и не узнаю, чем там все закончилось.