Нет слова «прощай»
Шрифт:
Ночь была непроглядная, и Поль казался смутной тенью в густом мраке, когда мальчики спускались по тропинке к лодочному сараю. Но в то самое мгновение, когда они подошли к сараю, сквозь тучи проглянула почти полная луна и залила его призрачным серебристым светом.
Поль резким рывком прижал Кена к стене сарая.
— Переждем, — прошептал он. — Скоро луна опять скроется за тучами, тогда засядем.
Кен оглядел ночное небо. При свете луны все вокруг было видно как днем. Мотор в заколоченном ящике стоял на мостках. Вскоре тучи, медленно плывшие по небу, снова заволокли луну.
—
Стараясь ступать как можно тише, мальчики стали пробираться в потемках к мосткам. С одной стороны от причала, у самой воды, росли кусты ивняка.
— Сюда! — шепнул Поль.
Ощупав руками землю, они засели в кустах, лицом к озеру, и загородились ветвями на тот случай, если вдруг снова выглянет луна. Кен расчистил под собой место, отбросив в сторону кусок доски и мелкие камушки.
— Если уж устраиваться, то поудобней, — сказал он. — Кто знает, как долго придется ждать…
— Думаешь, они придут? — спросил Поль. — Ты уверен, что в лавке все тебя слышали?
— Не знаю, Поль. Я говорил громко и отчетливо, как только мог. И при этом старался, чтобы не вышло нарочито. А еще Симпсон мне помог. Очень толковый старик. Сразу понял, что я задумал. Только откуда же мне знать, слышали меня воры или нет?
Оба смолкли. Слушая щедрую музыку летней ночи, каждый думал о своем. Со всех концов озера к ним долетало монотонное и в то же время мелодичное пение лягушек. Кен вспомнил рассказ Джона Онамана, как они с Генри ловили их по ночам. Время от времени на озере раздавался всплеск, и Кен пытался скоротать время, отгадывая, что это за рыба и какой она величины. Вот сейчас, к примеру, плеснулась щука. Большая — может, килограммов пять в ней будет. А вот теперь — где-то у мыса — окунь, совсем небольшой.
Долго, не смолкая, жалобно кричал козодой, но потом куда-то улетел, и его уже не было слышно. Сзади, из леса, все время доносились шорохи. Скорее всего, там сновали мелкие зверушки: заяц или, может, енот. Но один раз Кену показалось, что за лодочным сараем бродит лань.
Время тянулось медленно. В течение первого часа луна то проглядывала сквозь тучи, то снова пряталась, но потом облака ушли, и она прочно обосновалась на небосклоне. Широкая серебристая лента легла на недвижное озеро, в ярком лунном свете берег отражался в воде чуть ли не так же четко, как днем.
Мальчики услышали, как где-то далеко на путях загудел паровоз, как поезд подходил к Кинниваби. Раздался гудок у залива Брэдли, а потом, спустя несколько минут, уже ближе — у озера Оттэр-Лэйк. Наконец послышался грохот паровоза, и они увидели яркий свет прожектора, когда поезд, тяжко пыхтя, одолел большой поворот перед станцией.
Это был длинный товарный состав. В течение нескольких минут его грохот заполнял ночь, потом все стихло, и только по-прежнему, все дальше уплывая на запад, порой доносились негромкие гудки паровоза.
На дачах у озера постепенно гасли огни. Под конец погасли все, только в доме у Робинсонов на дальнем берегу все еще горел свет.
«Наверно, Робинсон читает какую-нибудь интересную книжку, — подумал Кен. — А может быть, заболел кто-либо из его детей».
Но вскоре и этот огонек погас. Теперь только луна освещала ночь.
Медленно тянулся час за часом, и ожидание становилось все более и более тягостным. Камень, на котором пристроился Кен, вначале показался ему удобным и гладким — «чуть ли не как стул», подумал он. Но время шло, и скоро Кен убедился, что камень — неровный, с острыми выступами. Едва заметные поначалу, они после полуночи уже впивались в его тело, как острые гвозди. Друзья зябко ежились в сыром ночном воздухе, ноги у них затекли.
И по-прежнему — ничего. Луна медленно плыла по небу, но до сих пор ни одна лодка не пересекла лунную дорожку. Мотор по-прежнему лежал на мостках, но ничья рука не протянулась к нему из ночного мрака.
— Плохи дела, а? — прошептал Поль.
— М-да, — хмыкнул Кен, стараясь скрыть уныние. — А знаешь, в ту ночь, когда я услышал голоса и скрип весел, было еще позже. Пожалуй, в полтретьего.
— Да и сейчас уже около того, — сказал Поль.
Они снова смолкли, и чем больше ночь вступала в свои права, тем сильней мальчиков клонило ко сну.
Кен заставил себя сосредоточиться на деталях. Если приманка сработает (при условии, что Джон и Генри невиновны), кто попадется в расставленную ловушку? И чей голос слышал он в ту ночь? Кто говорил этим визгливым шепотом? Кто? Кто? Кто?
«Сосредоточься! — приказывал он сам себе. — Ты же знаешь тот голос. Кому он принадлежит? Кому? Кому? Кому?»
Кен легонько зашевелился, чтобы размять затекшие руки и ноги. Да, думал он, конечно, это фантастический план, безумная и безнадежная затея. Скорее всего, никто не придет. Наверно, никто даже не слышал его тщательно продуманного разговора с Симпсоном, если не считать двух-трех скучающих дачников. Может, разумнее всего было бы признать, что план провалился, и пойти спать. А вдруг и в самом деле Джон Онаман и Генри-Черепаха виновны в тех кражах… тс-с… это что такое?
Кен вдруг осознал, что вот уже несколько минут он, сам не отдавая себе в том отчета, слышал какие-то неопределенные звуки, доносившиеся из леса. Сначала он подумал, что это просто возвращается лань. Но нет, то не были шаги лани! Даже во тьме она ступает легко и быстро. А нога, вот сейчас наступившая на ветку, была тяжелой и неловкой.
Кен легонько подтолкнул Поля локтем, но Поль и без того был весь как струна: он тоже слышал эти шаги! Долго было тихо, а затем кто-то шепотом выругался, зацепившись ногой за невидимый сук.
«Луна! — подумал Кен. — Это все из-за лунного света!»
Они с Полем ждали, что воры приплывут сюда на лодке, если вообще появятся. Это был бы самый легкий и быстрый путь. Но те испугались яркой луны и решили пробраться к даче лесом. А лодку они наверняка спрятали где-нибудь в кустах за мысом.
Теперь над друзьями нависла опасность: по дороге к мосткам воры пройдут всего лишь в нескольких шагах от них…
— Тихо, — прошептал Поль в самое ухо Кена.
Мальчики застыли на месте, преодолевая усталость и стараясь изо всех сил сдержать возбуждение. Кен боялся даже повернуть голову, но, скосив глаза, он мог видеть ближний конец лодочного сарая.