Нет убежища золотой рыбке

Чейз Джеймс Хедли

– Слушайте, Менсон, давайте говорить начистоту. Вы взяли ту пленку и снимки? Только говорите правду.

– Нет.

Он обмяк в кресле:

– Голстейн уже знает, что Горди был шантажистом и пленки кто-то забрал.

– Если вы тоже влипли, как и я, то лучше бросить играть в прятки, – произнес я.

Он посмотрел на меня:

– Ладно… тогда выкладывайте все и забудьте, что я коп. Только начистоту.

– Мне кажется, мы могли бы помочь друг другу. Моя жена украла в универмаге дорогие духи, и ее засняла скрытая камера. Горди потребовал за этот кусок пленки двадцать тысяч долларов. Он сказал, что я у него не один и другие

мужья оказались точно в таком же положении. Я согласился уплатить, но у меня не хватило денег. В конце концов, я пошел к нему с тремя тысячами. И нашел его мертвым. Когда я собирался обыскать дом, там появилась какая-то женщина. Мне удалось сбежать, пока она вызывала полицию. Я не убивал, но уверен, что его застрелили из моего пистолета. Уходя, я оставил его на диване. По-моему, пистолет кто-то взял, застрелил из него Горди, а потом положил на место. От пистолета я уже отделался. – Я смотрел на него в упор. – Это все. Теперь ваша очередь.

– У меня почти та же история. – Он безнадежно махнул рукой. – Зачем они это делают? Положим, я зарабатываю не так уж много, но мы можем почти все себе позволить. Я думал, что она довольна. Ее тоже засняла камера одной из первых. Этот гад захотел три куска, а где мне взять такие деньги? Мы договорились, что Горди будет продавать мне пленку по частям за тридцать долларов в неделю.

Хотя я и недолюбливал Бреннера, мне стало его жаль.

– Если пленку найдут, мне крышка. Голстейн выгонит меня из полиции. – Он утер рукой пот со лба. – Когда я приехал в эту нору и нашел гильзу, то решил, что вы убили его и забрали пленку и фотографии. Поэтому я и отдал вам гильзу, так как не хотел, чтобы ей завладел Голстейн. Я думал, будет лучше, если он ни до чего не докопается. Глупость, конечно. Голстейн все узнал про камеры и обшарил весь магазин, ища пленки. Но ничего не нашел. Жилье Горди он тоже перевернул вверх дном, но снова ничего не нашел. Голстейн не дурак, понял, что здесь пахнет шантажом, и теперь проверяет всех, кто покупал в этом магазине.

– Все равно он ничего не узнает, пока не найдет пленку, – сказал я.

– Так-то оно так, но ведь он вроде бульдога. Если во что вцепится, так уже не выпустит.

– Подождите, Бреннер, давайте подумаем вместе. – Я был рад высказаться человеку, с которым можно говорить откровенно. – Пленка и фотографии спокойно лежат в каком-нибудь арендованном сейфе. Или у кого-то, кому Горди доверял. Еще их мог забрать убийца. Если они хранятся в сейфе, Голстейн рано или поздно их найдет. Если же их забрал убийца, то, скорее всего, уничтожил их. – Я помолчал. – Но вот если они у доверенного человека, вовсе не исключено, что нас начнут скоро опять шантажировать.

– Мне и самому приходило это в голову, потому я так и надеялся, что они у вас. Выходит, либо они у убийцы, либо…

– А как насчет той женщины, Фреды Хейвз?

– Это любовница Горди, потаскуха и пьяница. Когда я приехал, она ползала вокруг Горди, хныкала, перемазалась его кровью, а потом начала выть. Пока она заливалась слезами, я нашел гильзу. Понятия не имею, видела она ее или нет. Пришлось рискнуть.

– Вы что-нибудь о ней знаете?

– Я же сказал: потаскуха и пьяница. Торчит в барах и ждет, чтобы ее кто-нибудь угостил. Больше ничего о ней не знаю.

– По-моему, не мешало бы к ней присмотреться. Правда, сам я этого не могу, но для вас это не составит труда.

Затем я рассказал о Германе Веббере и его сказочку о пропавшем досье

и объяснил, почему я уверен, что Веббер солгал.

– Веббер? – Бреннер усмехнулся. – Если бы Чендлер не вложил деньги в его лавочку, то, скорее всего, он продавал бы спички на углу. Из полиции его хотели вышвырнуть за взятки, но ваш босс его защитил. Этот мерзавец за доллар перережет горло собственной матери.

– Ладно, пусть он мерзавец, но мне интересно, почему он хотел, чтобы я думал, будто досье Горди у него украли? Что такого в этом досье, чего я не должен видеть?

– Да… вы правы. Думаете, он его сжег?

Я пожал плечами:

– Откуда мне знать. Но послушайте, Бреннер, я не единственный подозреваемый.

И рассказал, как встретил возле дома Фрэнка Латимера и по пути к дому Горди наткнулся на Кридена. Теоретически они оба могли убить Горди. Любой из них мог войти в мой дом и взять пистолет. У обоих жены воровали в магазине.

– Попробую что-нибудь узнать. Для меня главное, чтобы сгинула эта пленка.

– Могли бы вы получить хоть какую-нибудь информацию о Фреде Хейвз?

– Конечно, только Голстейн уже проверял ее. Это точно. – Он подался вперед и предостерегающе поднял палец. – Слушайте, я займусь этим делом изнутри, а вы попытайтесь узнать снаружи. А когда мы возьмемся сообща, то, возможно, и найдем пленку раньше Голстейна. Но смотрите, все должно остаться между нами. Если вы проговоритесь хоть одной живой душе… повторяю… хоть одной живой душе… включая ваших сотрудников. Будем действовать сообща, но только вдвоем. Поняли?

Я подумал о Джин. Я хотел рассказать о ней Бреннеру. Я любил ее и мечтал делиться с ней переживаниями, нуждался в ее советах, но, посмотрев на отчаянное лицо Бреннера, решил, что лучше ничего ей не говорить. Все равно у нее есть другой мужчина, все равно я для нее посторонний. Я не должен впутывать ее в свои дела.

– Понял.

Он встал, собираясь уходить:

– Нужно стараться, чтобы нас вместе не видели, Менсон. Если вы что-то узнаете или я до чего-нибудь докопаюсь, перезвонимся. Если понадобится встретиться, я приду поздно вечером, а лучше всего вообще не встречаться.

После его ухода я не чувствовал себя уже таким одиноким.

На другое утро я сказал Сисси, что потерял ключи и был вынужден выбить стекло, чтобы залезть в квартиру, и пусть она попросит своего мужа вставить новое стекло.

Она уверила меня, что стекло будет вставлено.

Затем я сообщил, что Линда уехала к матери в Даллас, и попросил уложить ее вещи и отослать туда.

Разделавшись со всеми домашними делами, сел в машину и поехал в редакцию. Я немного боялся встречи с Джин, боялся неловкости, но опасения оказались напрасными. Она вела себя как обычно: спокойная, уверенная, энергичная. Сразу же мы погрузились в редакционную работу. Около полудня она принесла корректуру и сказала:

– К сожалению, сегодня вечером я не смогу, Стив, но если у вас что-то важное, то мы могли бы выбрать свободную минуту сейчас.

Я посмотрел на нее:

– Джин, я все обдумал и решил, что вы и так сделали для меня больше чем достаточно. Я могу оказаться в очень неприятной ситуации, и нет никакого смысла впутывать и вас туда же. Довольно и того, что вы избавили меня от пистолета. – Я попытался улыбнуться. – Как-нибудь все обойдется.

– Я совсем не боюсь во что-то вмешиваться. Если могу вам чем-то помочь, то хотела бы помочь.