Нет звёзд за терниями
Шрифт:
Ушли в небытие дожди и реки, нет господина Первого и нет больше старого мастера. Настало время отправить туда же и Рафаэля, но сперва им придётся потолковать.
Госпожа опустилась в кресло. Тот, в белой маске, что-то говорил стражам — слов не слышно. Не сразу, но они согласились, отправились прочь с госпожой, все четыре. Рафаэль пошёл рядом, держа ладонь на подлокотнике, а место по другую руку занял один из его людей.
Остались трое — Серебряная Маска и калеки. Понятно, о чём вышел спор со стражами: это
Что же делать, бежать за Рафаэлем, пока не скрылся из виду? Но придётся через площадь, а там эти трое, и они не спешат. А на то, чтобы сделать крюк, уйдёт слишком много времени.
Кори помедлила. Она видела всех, кто уходил, кроме одного, и догадалась, кто под маской. Может быть, лучше поговорить с ним для начала? Он был с Рафаэлем и что-то да знает о его стремлениях. И где найти Рафаэля, наверняка знает тоже.
Калеки огляделись. Кори вжалась в стену, уверенная, что так её не заметят, но и сама теперь ничего не видела. Выждала, показалось, достаточно. Выглянула осторожно.
Те возились с телом, извлечённым из-под помоста. Оно сопротивлялось, никак не хотело сидеть в кресле. Тогда один из калек снял ремень, пропустил под мышками мертвеца, связал за кованой спинкой. Серебряная маска в последний раз закрыла это лицо, накидка с капюшоном спрятала ремень. Кресло поднялось над камнями площади, удерживаемое крепкими руками. Двое понесли эту ношу прочь, а третий шёл рядом. Поправил кренящееся тело раз или два, а после взял под руку, приноравливаясь к шагу остальных. Так и пошли.
И не заметили, что Кори в отдалении следует за ними.
Они шли к востоку, в направлении Свалки, и выбирали пути, где не встретили бы случайных прохожих. То и дело пропадая из виду за платформами, прошли одну из стоянок, где тихо ждали своего часа лодочки, за ней свернули к рабочему кварталу — фабрики тут молчали, трубы не дымили, у них тоже был Зелёный день.
Чем дальше, тем меньше хотелось идти по пятам. Свалка была всё ближе. Всё ниже нависал край купола над головой, опутывая сетью, а там, за стеклом, темнел уже неясным далёким пятном самый большой страх Кори.
Она прижалась к стене, чёрной от сажи, не боясь запачкаться — всё равно в тёмном. Удержала дыхание, но сердце так и трепыхалось в груди, беспомощное, слабое. Как же оно боялось, как гнало её прочь! Прочь! Увидят — схватят! Увидят — и вернут, швырнут на Свалку, оставленную без разрешения, а больше уйти не получится, никогда, никогда! Свалка оплетёт корнями, и сколько лет ни останется, все они пройдут там...
Стиснув зубы, Кори оттолкнулась от стены. Не увидят, не поймают. Главное, не упустить из виду этих троих, иначе всё зря.
Она держалась так далеко, как могла, и молилась, чтобы те, впереди, не обернулись. Укрыться теперь было почти негде, прямая улица. Если замереть у стены, может, и не разглядят, но особо надеяться нечего. По счастью, у крайнего здания сохранились остатки ограды — раскрошенный камень ещё держался, а прутья давно выломали и переплавили, но можно было спрятаться, пригнувшись, хоть и неудобно так пробираться.
Нос ощутил знакомую вонь. Тут, за фабриками, стояли высокие баки — для объедков, обломков, обрывков. Для всего, что свезут на Свалку.
Здесь рабочие закрывают носы и морщатся, стараясь не подходить близко, а там за это передерутся, за каждый хороший кусок, за каждую тряпку. Кори тоже было тошно, но не зловоние терзало, а воспоминания, пробуждённые им. И всё-таки она вынудила себя подойти, присесть у измятого, нагретого бока со следами облупившейся зелёной краски. Это место годилось как укрытие.
Трое с креслом направлялись к поезду. Решили, должно быть, сбросить тело за пределами Раздолья. Они скрылись за вагонами, долго ничего не было видно, а Кори терпеливо ждала, стараясь не дышать. Но вот из-за короткого состава вышел человек, рослый и широкоплечий.
Он шагал устало, сжимая в руке тёмный свёрток. Не оглядывался и никого не поджидал, а значит, его спутники остались у поезда. Кори дождалась, пока человек поравняется с ней, и окликнула негромко, не поднимаясь с колена:
— Гундольф!
Он обернулся, разглядел её и остановился.
— Те, что были с тобой, пойдут следом?
— Нет, — откликнулся он. — Останутся там пока. Но сюда вот-вот нагрянут их дружки — верней, они уж должны тут быть, да задержались отчего-то.
Кори перемахнула через ограду, сделав вид, что не заметила вскинувшейся ей навстречу руки.
— Живее, — встряхнула головой. — Уходим! Где Рафаэль?
Они торопливо зашагали бок о бок, и дальше говорили уже по пути.
— Ищет господина Второго, — ответил Гундольф, поглядывая на неё. — Пошёл к его дому. Ты сама-то как, давно пластом лежала? Что ж ты не бережёшь себя, а носишься по городу, едва отпустило?
— Я в порядке. Тут свернём, сделаем крюк за складами. Нельзя, чтобы нас заметили.
— «В порядке», а сама белая как полотно. Хоть под руку меня возьми, придержу, когда падать будешь.
Кори фыркнула. Она не собиралась падать. Неужели вправду белая? От страха — какой стыд.
— Лучше скажи, что задумал Рафаэль. Ищет Второго, дальше что?
— Кто ж его знает. Я с расспросами не шибко-то и лез. Ты вот что, скажи, у тебя по-прежнему жар?
И тут же потянулся рукой к её лбу, охнув, когда Кори отбила это движение.
— Забудь! — сердито прошипела она. — Не понимаешь, что ли, некогда раскисать! Если не остановим Рафаэля, соображаешь, что будет? Как ты мог крутиться рядом с ним весь день и ничего не узнать?