Неторопливо, бережно, всецело
Шрифт:
Мои зубы крепче, чем ты думаешь.
Что есть, то есть.
Рейган, что идёт впереди нас, оборачивается.
— Вы там не задницу мою обсуждали? — спрашивает она без тени улыбки.
Гонзо показывает на меня, как будто хочет сказать, что я как раз этим и занимался.
Рейган улыбается и краснеет.
Предатель, показываю я ему, когда она отворачивается.
Он смеётся, чуть подпрыгивая в своём кресле.
Ну вот, теперь я куда и могу смотреть, так это только на задницу
— Ты можешь быть моим героем и отвезти всё это к костру?
Карл кивает и позволяет ей переложить весь хворост себе на колени. Он разворачивается, чтобы уехать обратно, и оставляет нас вдвоём.
— Возвращайся быстрее, — кричу я ему.
Он поворачивается и показывает мне: Руки прочь от моей девушки.
Я прижимаю руки к бокам, а потом показываю ему большой палец.
Рейган оборачивается и протягивает мне руку.
— Я Рейган.
Она меня не помнит. Должен ли я напомнить ей? Но наверняка ей каждый день приходится бороться с воспоминаниями, чтобы забыть о той ночи.
Я беру её ладошку в свою, и по мне пробегает тепло. И это не потому, что за два года я не прикасался ни к одной женщине. А потому, что эта девушка какая-то особенная. Она отдёргивает руку и смотрит мне в глаза. Мне хочется спросить, почувствовала ли она то же самое. Она вытирает ладони о джинсы, и тут до меня доходит: у меня просто-напросто вспотели ладони. Я идиот.
— Пит, — говорю я.
— Почему ты называешь его Гонзо? — спрашивает она.
— А почему бы и нет? — Я продолжаю собирать прутья.
— Он милый.
— Он — гормоны на колёсах, — поправляю я её.
Она смеётся.
— По крайней мере, ты видишь в нём нормального подростка. Другие бы увидели только кресло. — Она качает головой и поднимает на меня глаза. Такое чувство, будто её взгляд проникает ко мне в душу. — Что делает тебя непохожим на остальных?
Если не учитывать мои татухи, пирсинг и тот факт, что меня только что освободили из тюрьмы? Я пожимаю плечами и смотрю, где Гонзо. Он уже возвращается.
— Я вижу обычного мальчишку, который хочет, чтобы с ним обращались как с мальчишкой. — Я окликаю его, когда он подъезжает ближе: — Эй, Гонзо! Можешь захватить ещё?
Пацан ухмыляется и кивает. Мы снова нагружаем его хворостом, и он уезжает к костру. Я поворачиваюсь к девушке.
— Ну, Рейган, а что делает тебя непохожей на остальных? — спрашиваю я. Мне хочется коснуться её, но я не осмеливаюсь, а вместо этого просто смотрю на неё. Наблюдаю за её губами и жду, когда она объяснит мне, в чём же смысл жизни.
Рейган
У него самые голубые глаза из всех, что мне приходилось видеть. Немного отвлекает его пирсинг, забирая на себя всё внимание от глаз, из-за чего приходится искать дорогу обратно. Обе его руки сплошь покрыты татуировками, от самых запястий до краёв рукавов футболки.
Он высокий и широкоплечий, а ещё немного пугающий. Но в то же время и нет. Он видел меня на пике уязвимости, однако сделал всё, в чём я так нуждалась.
— Я не думаю, что чем-то отличаюсь от остальных. Я такая же, как любой из этих подростков. — Она кивает в сторону домиков. — Ни лучше. Ни хуже. Те же страхи. Те же стремления. — Я пожимаю плечами.
Он медленно кивает и вновь принимается собирать хворост. Сзади на шее у него ещё одна татуировка. Массивными готическими буквами там выведено слово «СЭМ».
— Сэм — это твоя девушка? — вырывается из меня. Мне тут же хочется прикусить язык, но что сказано, то сказано.
— Сэм? — переспрашивает он.
Я тру заднюю часть шеи, а затем показываю на него.
— Татуировка.
Он улыбается.
— А, ты про это.
Но больше ничего не говорит. Я и так чувствую себя идиоткой за первый вопрос, так что не собираюсь расспрашивать его дальше.
— Так значит, ты приехала на каникулы из колледжа? — спрашивает он. Поверить не могу, что он меня не помнит. Я киваю.
— Где учишься? — Пит смотрит на меня и ждёт ответа. И что-то мне не припомнится, что какой-нибудь другой мужчина, с которым мне действительно хотелось поговорить, был ко мне так внимателен. Питу на самом деле интересно, что я скажу. Ну, или, по крайней мере, он хочет, чтобы я так думала.
— В Нью-Йоркском университете, — отвечаю я. — На предпоследнем курсе.
— Мой брат тоже там учится. — Он улыбается и спрашивает: — Логан Рид?
Однако университет большой. Шанс того, что я знакома с его братом, почти равен нулю. Но я знаю всё про всех его братьев, потому что задавала массу вопросов, когда разыскивала Пита.
Я качаю головой.
— Он глухой.
Я снова качаю головой. Я видела его лишь раз — вчера у тюрьмы, в университете мы ни разу не пересекались.
— Весь в татухах, как я. — Он опускает глаза на свои руки, и я ухватываюсь за эту возможность получше разглядеть все его татуировки.
— Можно взглянуть? — Мне не хочется сойти за невежу, но, правда, я сгораю от желания рассмотреть его. Хотя не хочу к нему прикасаться, только посмотреть.
Он ухмыляется.
— Смотри, но руками не трогай, — дразнит меня Пит. Как будто мысли мои читает. Моё сердце бьётся с глухим стуком. Уж кто-кто, а я его точно не коснусь. — Потому что я предпочитаю, чтобы мои яйца оставались там же, где и сейчас.
Моё лицо вспыхивает, но я не собираюсь упускать шанс изучить рисунки на его коже. Смотрю на крест, внутри которого написано «Мама».
— Что она обозначает? — спрашиваю я.
— Моя мама умерла несколько лет назад.
Ещё на нём есть слово «Папа», к которому пририсованы крылья.
— Твой папа тоже умер?
— Он ушёл от нас после маминой смерти. — Пит застывает. Внезапно в нём чувствуется напряжение, и я ненавижу себя за то, что принялась расспрашивать его.
— Сочувствую.