Неторопливо, бережно, всецело
Шрифт:
— Но в тот момент он был там?
Я киваю. Он всё время был там. Вот только я отказывался говорить с ним. Отказывался отвечать на его письма, и, в конце концов, он совсем перестал писать. Я отказывался видеться с ним, когда он приходил в тюрьму, и, в конце концов, Сэм перестал приходить.
— Почему ты злишься на него? — Фил цыкает. — Ты сердишься, потому что арестовали только тебя.
Я качаю головой.
— Нет.
— Тогда что ты чувствуешь?
Я никогда не произносил этого вслух.
— Я ревную, мать вашу, ясно? —
— Он знал, что ты собирался подработать дилером? — спрашивает Фил.
Я качаю головой. Никто не знал. Той ночью я просто взял сумку и всё. И даже не успел ничего продать.
Я даже почти убедил себя вернуть наркотики Боуну, когда нас поймали.
— Зачем тебе это было нужно?
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.
— Лечение Мэта было дорогостоящим. Я не смог придумать никакого другого способа, чтобы помочь ему.
Фил кивает. Медленное движение его головы вверх-вниз. Он не смотрит на меня и ничего не говорит.
— Вы понятия не имеете, каково это — знать, что твой брат вот-вот умрёт, а ты, на хрен, ничем не можешь ему помочь. — Я снова заставляю себя разжать кулаки.
— Нет, не имею, — признаётся он. — Ты тоже принимал наркотики? Или просто торговал ими?
Я фыркаю.
— Если бы я только подумал о том, чтобы принимать наркотики, Пол отделал бы меня до неузнаваемости.
— Думаю, мне нравится Пол. — Наконец Фил смотрит на меня и улыбается. — Похоже, когда ты вернёшься домой, тебя ждёт хорошая поддержка. — Он быстро потирает ладони. — Ещё пять дней!
— Пять дней, — улыбаясь, повторяю я.
— Могу я предложить тебе кое-что?
— Как будто я могу вас остановить, — бормочу я.
Фил ухмыляется.
— И то правда. — На минуту он умолкает, а затем говорит: — Не бойся строить планы, Пит. Загадывай наперёд как можно больше. Потому что ты забудешь, куда шёл, если у тебя нет никаких планов. Запиши их. Сделай осязаемыми. А затем иди к своим целям. Доведи всё до конца.
Я киваю.
— Хорошо. — Я опускаю глаза на браслет, сжимающий лодыжку. — Пока мы здесь, я свободен? Я могу гулять и ходить, куда захочу?
Фил кивает.
— Я узнаю, где ты, если мне понадобится тебя найти. Но да, ты можешь считать себя свободным.
Он кашляет в кулак.
— Только будь осторожен с Рейган, — снова предупреждает меня Фил, а затем поднимает руку, когда я собираюсь возразить. — Тебе двадцать один. Из них два года прошли в тюрьме. Думаю, ты потерял девственность довольно давно. — Он прочищает горло. — Просто помни, что это больше, чем одномоментное удовольствие.
Теперь мне хочется поприкалываться над ним.
— Поясните, доктор Фил.
— Жизнь состоит не только из тех моментов, что должны приносить удовольствие тебе и только тебе. Это ещё и те мгновения, которые ты разделяешь с кем-то другим, кто тебе действительно важен.
Чёрт. Получилось очень глубокомысленно.
— Да, сэр, — говорю я.
— Что случилось с твоим отцом, Пит? — спрашивает Фил.
— Он бросил нас после маминой смерти.
— Он упустил кое-что чертовски важное, оставив вас, — говорит Фил. — Он мог бы остаться и испытать все эти мгновения с тобой и твоими братьями, и его жизнь стала бы куда богаче.
— Мне и так было хорошо. — Сомневаюсь, что наша жизнь как-то изменилась, если бы он остался. Пол наверняка продолжал бы заботиться о нас. Он всегда это делал.
— Помни о моментах радости, которые ты можешь подарить кому-то другому, — постучав пальцем по лбу, говорит Фил. — Так что, прежде чем что-то сделать, спроси себя, кому именно это принесёт пользу.
— Да, сэр.
Тут он показывает в сторону главного дома.
— Кстати, о моментах, — Фил ухмыляется. — Как раз в этот самый момент кто-то выскользнул из дома и направляется к амбару. — Он сжимает моё колено и поднимается на ноги. — Всегда пожалуйста, — со смехом говорит он и уходит.
Я смотрю в сторону амбара и вижу, как к большому строению быстро идёт женская фигура. Я оглядываюсь по сторонам. В лагере тихо, все спят. Я наблюдаю за тем, как фигура проскальзывает в открытую дверь и закрывает её за собой.
Я спрашиваю себя, не полезна ли ей будет небольшая компания.
Рейган
Я стараюсь не смотреть в сторону костра, пока пробираюсь к амбару. Пит ещё там, и он не один. Мне видно силуэты двух мужских фигур, но я не знаю, кто там с ним. Я хлопаю себя по ноге, чтобы Мэгги следовала за мной. Она уже старая и видит не так хорошо, как раньше, но в темноте с ней я чувствую себя в безопасности. Она никому не позволит обидеть меня, и я люблю её за это. Мне не приходится волноваться о том, что за мной кто-то идёт, а я об этом даже не догадываюсь.
Я захожу в амбар и закрываю за нами дверь. Мэгги ходит вокруг меня, её чёрно-белая шерсть резко контрастирует с приглушёнными цветами внутри амбара. Я прыгаю в её сторону, и она игриво начинает пританцовывать назад.
Даже несмотря на свой почтенный возраст, она всё ещё может бегать кругами вокруг меня.
Я подхожу к двери в стойло и перегибаюсь над верёвкой, что блокирует проход. Одна из наших лошадей вот-вот должна ожеребиться. Её зовут Текила, она моя любимица.
Она пока ещё не ложится и не потеет, так что, думаю, жеребёнок родится не сегодня. Я подныриваю под верёвку и нежно поглаживаю её за ушами. Она тычется мордой в мою ладонь, и я смеюсь.
Вдруг Мэгги, которая стоит рядом со мной, замирает, а шерсть на её загривке становится дыбом. Она низко рычит, и я перестаю гладить Текилу и встаю ближе к ней. Сердце в моей груди начинает глухо колотиться.
— Эй? — раздаётся чей-то голос. Мэгги чуть пригибается, готовая ринуться вперёд, и её рычание становится ещё более злобным. Боже, я обожаю эту собаку! Тень двигается ближе, и Мэгги предупредительно лает.
— Вот дерьмо, — говорит голос, и тень отходит назад.
— Кто здесь? — спрашиваю я.