Нетрацы. Тетралогия
Шрифт:
– Так мы, что, будить планету будем и делать ей больно? Каким способом это делается?
– Этот вопрос не ко мне. У него спроси. – И Колдун кивнул в сторону Шамана. – Ты теперь мне ответь, как это я изобразил филиал женской бани.
– А филиалов бань вообще не бывает, ни женских, ни мужских. Фраза означает, что ты ничего не знаешь по заданному вопросу, а только делаешь умный вид.
– Но ведь я знаю. Я же ответил.
– Вот теперь ты и о филиалах бань знаешь, – фыркнув, сказала девушка и понесла подносы к месту ужина.
Колдун– Ну давайте выпьем, – поднял стакан Шаман. – Чтобы дорога к цели всегда была короткой, память длинной, а дружба вечной. – Он выпил и принялся за еду.
Все последовали примеру командира, и ужин прошел в молчании. Когда посуда была убрана, а чай выпит, все раскинули кресла и улеглись. Сон быстро сморил уставших за день диверсантов.
Глава 3
– Ну как, готовы? – поздоровавшись с каждым за руку, спросил он.
– Готовы, Сергей Иванович, – не по уставному ответил Шаман.
– Тогда вперед. В квадрате семнадцать‑девятнадцать вас ждет транспортник. Занимайте места, я вас сам выпущу.
Непроизвольно выстроившись в цепочку во главе с Колдуном, которому предстояло вести катер, группа скрылась в его чреве. Вскоре грузовой люк начал медленно закрываться, а когда ангар наполнил легкий гул начинающих раскрутку двигателей, Лузгин быстро прошел в аварийную капсулу технического персонала. Захлопнув дверь, он набрал код и нажал на красную кнопку. Заработали насосы, откачивая воздух из помещения. Когда барометр упал до нуля, полковник потянул на себя рычаг отпирания ворот, которые начали медленно распахиваться. Холодный безжалостный космос ворвался в ангар, высасывая последние молекулы кислорода и покрывая все вокруг легким инеем оставшейся влаги, все вымораживая и убивая.
Лузгин наблюдал за стартом в иллюминатор. Катер приподнялся над столом, выплывая в вечную ночь, а полковник проводил его армейским приветствием.
Сколько вот таким же образом он отправил групп на выполнение опаснейших заданий, и это часто было последним контактом с дорогими ему людьми. Он был не сентиментален, но всегда что‑то сжималось в нем, когда он видел спины уходящих или уплывающий носитель на фоне черного расцвеченного звездами космоса. Дюзы катера вспыхнули ярким светом, и машина прыгнула в темноту, в которой через несколько секунд пропали светящиеся точки выброса ее двигателей.
Колдун точно вывел катер в заданный квадрат и, просигналив вспышками маяка, мягко посадил машину в грузовом отсеке транспортника.
– Приехали, господа, – произнес он, глуша двигатели.
Когда давление в отсеке достигло нормы, они расстегнули страховочные ремни и вышли из катера, где были встречены дежурным палубным офицером.
– Пойдемте, – пригласил он. – Старт через пятнадцать минут.
Он проводил их до каюты и, убедившись, что все расселись в кресла и пристегнулись, пожелав легкого старта, ушел.
Звуковой сигнал. Медленно и неумолимо наваливающаяся на тело перегрузка свидетельствовали о том, что транспортник начал разгон.
«Мама, во что я вляпалась, – мелькнуло в голове у Сирены. – Дорога в один конец. Прости меня, мама», – послала она мысленный сигнал, но, оглядев спокойные лица мужчин, начала дышать по системе, успокаивая расшалившиеся нервы.
Трое суток прыжка по корабельному времени прошли для каждого члена группы по‑разному. Сирена изучала инструкции по вождению песчанки и использованию ее вооружения. Периодически сдавала Колдуну неофициальные экзамены, перебираясь с ним для этого в катер. Шаман с Самумом большую часть времени играли в какую‑то непонятную игру либо сидели, часами уткнувшись в экраны своих персональных копайзеров.
Громкая связь из ходовой рубки заставила их всех вновь пристегнуться. Транспортник выходил из режима прыжка. Это означало, что скоро начнется их работа.
Когда корабль вышел в нормальное пространство и начал режим торможения, Шаман, забрав с собой Колдуна, ушел в рубку. В точке выброса командование осуществлял он, и капитан должен был неукоснительно выполнять его указания по размещению маскирующих элементов и оставлению следа волнового возмущения в пространстве для дезинформации противника.
Все вскоре было согласовано, группа заняла свои места в катере и Колдун вывел его в точку ожидания. На экране они наблюдали, как транспортник, выходя в рассчитанные точки, выбрасывает из своего грузового отсека партиями металлический хлам, оторванные крылья истребителей, куски фюзеляжей штурмовиков и покореженные броневые плиты крейсеров и эсминцев, а потом совершает, казалось, бессмысленные маневры в определенной ему зоне.
– Танец закончил. Удачи вам, – донеслось до диверсантов сообщение капитана, и носитель, увеличивая ход для производства прыжка, скоро скрылся с экрана радара.
Колдун включил двигатели и медленно подвел катер к огромной искореженной броневой плите крейсера, скрывшись под ней, как под зонтиком, и пристыковавшись манипулятором. Теперь оставалось только ждать конвоя гаюнов. Место точки выхода из прыжка было очень удобное. Рядом никаких огромных масс материи и возмущения магнитных полей, что влияло на точность выхода и входа в прыжок. Теперь оставалось только набраться терпения.
Противник не заставил себя долго ждать, как будто подыгрывая диверсантам. Не прошло и десяти часов, как сидящий в кресле пилота Колдун насторожился, а потом, не оборачиваясь, сообщил:
– Горб на подходе. Фиксирую возмущение выхода.
– Пристегнулись, – приказал Шаман.
Все, к чему они готовились, начиналось сейчас, не испытывая их терпения. Вытянув влево и вправо шеи, сидящие за спинами Колдуна и Шамана Самум с Сиреной пытались рассмотреть отметки появления кораблей на экране локатора. Световые всплески выхода в пространство звездолетов гаюнов, которые должны быть видны в лобовой бронеплекс катера. Всем хотелось, чтобы это был конвой с промышленной секцией, тогда конец ожиданию. О том, что это первый рискованный момент в осуществляющейся операции, никто из диверсантов не думал. Напряжение росло.