Нетрадиционная медицина
Шрифт:
Я обреченно вздохнул и кивнул. Похоже, у меня судьба была такая – постоянно изображать из себя бабу. Как бы это не превратилось в привычку.
Господин Чан не поскупился: вытащил самые лучшие женские одежды, самые длинные косы и самую лучшую косметику. И я с тоской вспомнил о косплеерских шмотках с их липучками, молниями и крайне демократичным нижним бельем. Классический местный женский наряд предполагал невероятную многослойность! Лиф, панталоны, сорочка короткая, сорочка длинная, чулки, пояс для чулков – и это только половина господского платья! А потом господин Чан с гордым
– Может, я лучше в каюте посижу? – просипел я и понял, отчего тихий женский полушепот считался аристократичным и желанным. По-другому в тисках разговаривать было просто невозможно! – Я же еще болею!
– Поздно. Дядюшка уже закусил удила. Ему очень хочется показать эти одежды, а вы нужного сложения. Последний писк континентальной моды. Прошу прощения, дайфу Лим, - заявил Хван Цзи и снова дернул за шнурки.
– Бедные женщины! – выдохнул я. – Что за человек придумал это? Палач? Перестаньте уже! Туго! Вы мне ребра сломаете!
– Мне не известен ни один подобный случай, - последовал убийственно бодрый ответ.
Да он издевался!
– Я вам как лекарь говорю! – прохрипел я. Перед глазами поплыли круги. – Корсет – это очень вредно! Он сдавливает внутренние органы, сердце, печень – всё! Нельзя настолько туго затягивать людей! Тем более больных!
Шнуровка ослабла, и я смог глотнуть воздуха.
– Ладно, но его снимать нельзя – он вам талию сделал!
После полного облачения я сам себе напомнил капусту – также многослойно, пышно и неимоверно тяжело. После того, как на моей голове венцом уложили косу и замаскировали место соединения бантами, гребнями и шляпкой, Хван Цзи потянулся к косметике.
– Я сейчас вас так разрисую – мама не узнает! – пообещал он с кровожадной улыбкой.
Я вспомнил портреты модниц восемнадцатого века и тут же с криком отобрал баночки и кисточки.
– Я сам! Я сам умею! Не нужны мне свинцовые белила! И сурьма не нужна! В этом оранжевом что? Шафран? А в румянах? А, свёкла… Помада из овечьего жира… Ладно, это оставьте. И идите отсюда. Я сам!
Мой карандаш и пудра не пострадали от воды буквально чудом – я хранил их в целлофане и в поспешных сборах сунул их в карман прямо так, не доставая. Спасибо, пригодились, иначе краситься бы пришлось ядами. Но сам факт того, что это нужно сделать, угнетал меня невероятно.
– Спасибо, мама, за актерское прошлое. Спасибо, Регина, за бьюти-блог, - уныло пробормотал я, глянув на себя в зеркало, и взялся за кисточки.
Единственное, что доставило мне удовольствие от облачения в средневековую женщину – лица Чанов, когда я выплыл к ним.
– Ох-ох! Да вы красавица, дайфу Лим! – ахнул Хван Цзи. – Как вы так красками себя разрисовали! Я бы так не смог.
– Вам следовать родиться женщиной, - поддакнул господин Чан и прикрыл веером лукавую усмешку. – Вы и двигаться как они. Никаких сомнений.
Я мрачно взглянул на него и с тоской подумал о знаменитом азиатском фокусе со снятием макияжа. Что, интересно, сказали бы Чаны, увидев превращение фарфоровой красавицы в безбровое чудище? Даже жаль, что мне такой трюк не провернуть.
– Когда я соглашался на переодевание, то думал о нарядах империи Цин.
– Помилуйте, дайфу Лим, откуда у меня платья с родины? – округлил глаза купец.
Я молча обозрел его турецкий кафтан и тяжело вздохнул, соглашаясь. Однако ощущение, что они бессовестным образом надо мной посмеялись, никуда не ушло.
Как и желал господин Чан, я показался покупателю издали. Когда он и двое его слуг поднялись на палубу, я с томным видом пил чай рядом с рулевым. Рулевой весело скалился, матросы глазели на меня, но никто и слова не сказал. И всё шло хорошо: я любовался красотами Трехбережья, Чаны витиевато приветствовали гостей – но тут самый главный подал голос:
– Доброго здоровьечка вам, господин Чан! Можно просто Дан Вторакович!
Я поперхнулся чаем и поспешно склонился над чашкой, чтобы выплюнуть всё более-менее незаметно. Рулевой рассмотрел моё перекошенное лицо и удивленно подошел ближе.
– Дан Вторакович? – прижимая платок к лицу, прошептал я. – Не тот ли самый, который в начале осени от морской язвы в Приморье умирал?
Слабенькая надежда на то, что это всего лишь тезка, разбилась о согласный кивок рулевого. Я испуганно икнул, схватил веер и загородил им лицо. Рулевой слегка побледнел:
– Вы что, доктор, его знаете?
Я молча кивнул.
– Ох ты ж… Ядреная каракатица! – выругался матрос и скомандовал: - Так, спокойно! Сейчас мы тихонько…
Все планы по тайному исчезновению поломали Чаны.
– Тетушка Шу! Спуститесь к нам, познакомьтесь с нашим гостем! – крикнул Хван Цзи.
У рулевого забегал взгляд. Я кашлянул и выдал своим фирменным сопрано:
– Ах, я прошу прощения перед нашими гостями, мне сегодня нездоровится!
– Сестрица, всё же спуститься к нам, пусть оценить Дан Вторакович твой наряд, - настойчиво попросил господин Чан и с нервным смешком пояснил: - Она стеснительная.
Делать было нечего. Скрипнув зубами и выставив кружевной веер на манер щита, я побрел вниз. На лестнице мне закономерно попался под ногу длинный подол. Я споткнулся, покачнулся и, промахнувшись рукой мимо перил, пышной грудой свалился на Хван Цзи. Тот, естественно, меня поймал и даже удержал на ногах. Я поймал любопытный взгляд Дана Втораковича, поспешно уткнулся носом в грудь «племянника» и с намеком наступил ему на ногу.
– Ах, я сегодня такая неловкая! Простите, мне сегодня совсем нехорошо!
А Хван Цзи, дурак и осёл, вместо того, чтобы подыграть, отступил от меня и удивленно протянул:
– Тетушка Шу?..
– Дан Вторакович, позвольте представить, моя сестра Чан Шу, - не растерялся господин Чан. – Чан Шу, это тот самый мореплаватель, что избороздить семь морей в поисках земли обетованной. Она так хотела с вами встретиться!
Я едва успел взмахнуть веером перед лицом и качнуть полами шляпки, закрывшись от Дана Втораковича, и жеманно захихикал: