Неучтённые миры
Шрифт:
— Работай, зараза, — щелкнула еще раз.
По загривку поползли мурашки.
Ничего.
— Малыш, — позвала я. — Малыш, давай, как договаривались.
Щелчок.
Тишина.
— М-малыш, у меня нет на это времени.
Щелчок.
Щелчок.
Щелчок.
Темнеющие облака покрыла рябь сирени. Последние лучи солнца утекли за горизонт.
Я это не увидела. Я это почувствовала.
Ладонь обожгло болью. Я в панике уставилась на нее. На светлой коже, аккурат по линиям, вырисовывались красные письмена,
— Малыш, давай без шуток! — взмолилась я, прижимая исполосованную ладонь. — Атрос, открой проход! Мне нужна помощь! Атрос!
Прокричала я в пустоту. Забытый бог мольбы не услышал.
Ветер ударил в спину, обжигая разгоряченную кожу льдом. Незримое присутствие постороннего отдалось барабанной дробью в висках.
— Улиз-знуть вз-здумала, — зашипел знакомый голос. — Не выйдет. Никаких порталов, пока цена не будет уплачена.
Меня обдал холодом.
Это фомор! Тот самый фомор. Элл Жаб! И вещал он истинную правду. Конечно же, есть ограничения! У мира есть правила. Раз я заключила сделку, значит, подписалась исполнять его законы. И никто с поводка не отпустит, пока я не завершу все дела. Вот такая она доля Избранной в других мирах.
Бежать было поздно, да и некуда.
Сложив трясущиеся руки на груди и пятясь назад, я спросила:
— П-почему ты жив? — На последнем слове голос скакнул на октаву вверх, резанув по ушам. Надменного хладнокровия не вышло.
— Я же фомор, — проскрежетала мерзкая лягуха с перепончатыми крыльями, царапая брусчатку шипастым хвостом. Препятствий в виде забора, ограждающего Таинственный сад, он больше не видел. — Мы бессмертны.
— Сразу сказать не мог? Я теперь чувствую себя н-немного н-неловко. — Проклятая дрожь в голосе!
Элл Жаб раздул щеки с желтыми прожилками. Мне не требовалось много времени, чтобы сообразить, что это значит.
— Эй-ей! Стой! Я пришла поговорить!
Щеки, каждая размером с арбуз, неохотно сдулись. Красные глаза блеснули злобой.
— Думаешь, я стану с тобой говорить после того, как ты воткнула мне ветку в глаз?
— Так зажило же все. Вон, как новенький. Лучше прежнего.
— Боль была невынос-с-симой! — яростно прошипел он, вываливая раздвоенный язык. — Как и тот яд, которым ты поразила меня. Может я и бессмертен, но боль вс-сегда реальна.
— Стой-стой-стой! — закричала я, натягивая ворот кофты на нос. Вонь протухшей пищи сбивала с ног не хуже восьмибалльного землетрясения. — Тебя убила не я. И камень похитила не я. Ты же в курсе, что артефакта богини нет на законном месте? Мы могли бы обсудить его возвращение.
Фомор стрельнул глазами в сторону развороченной арки. За минувший день ничего не изменилось. На площадке все также валялись обломки ее обломки и подвядшие цветы, разнесенные в разные стороны ветром.
— Ты только что пыталась сбежать, — хмыкнуло дитя любви демона и джинна. — А теперь хочешь торговаться?
— Да, это называется быстрой адаптацией. Как тебе такой вариант: я верну артефакт взамен на свой долг. Ты получишь камень, а я свободу и голубоглазого блондина на стероидах. Все честно.
Фомор разразился каркающим смехом.
— Мне безразлично, что случится с камнем. Его местоположение не имеет значения. Увезут ли его в другое королевство, запрячут ли в тайную коллекцию. Его похищают не в первый и не в последний раз. Что только с ним уже не делали. Пытались снять проклятье, пытались использовать во благо. Неважно, все заканчивается тем, что приходит очередной проситель и его душа отправляется на службу Великому визирю.
— М-м-м… Другое предложение. Я все равно верну артефакт, и мы оба сделаем вид, будто ничего не было. Я не просила суженого, ты не пытался забрать мою душу. Отмотаем время назад и не встретимся.
— А может, я просто кину твою тушку под ноги Великому визирю? — щелкнули зубы у моего носа. — А он сам решит, какую пытку назначить нарушительнице контракта?
— Кхм, — прочистила я горло. — Ну, разве что он одинокая, светлая, никем не понятая, но страждущая любви душа.
Нет, ну а мало ли?
Кожистые крылья элл Жаба нервно затрепетали в воздухе, сдерживая очередной взрыв смеха.
— Великий кхм-ха-ха визирь? Да ты в жизни не сталкивалась с такой чернильно-черной и липко-густой как смоль душой, что у Великого визиря. Впрочем, и не встретишь. Не того ты поля ягода, чтобы он тратил на тебя время. Ты отказалась от этой привилегии. — Хлюпнув, элл Жаб провел языком по пупырчатым губам. — Прощай, элая.
Он распахнул крылья, целясь лезвиями в мое горло.
Мне оставалось только одно.
— 7 —
— Я хочу говорить с визирем!
Крыло элл Жаба застыло в воздухе, упираясь острым кончиком в мою сонную артерию.
Что ж, контакт налажен. Продолжаем.
— Я не отказываюсь от контракта, — выдавила с трудом. — Я предлагаю обсудить его условия, но делать это буду не с тобой.
Фомор хрюкнул.
— Ты смеешь требовать встречи с Великим визирем, повелителем фоморов Пограничных земель и правителем Туманного архипелага?
— Мне есть что предложить.
— Хруфф, — выдохнули раздутые ноздри. В бордовых истекающих адским пламенем зрачках виднелось яростное желание поквитаться с той, кто посмел причинить ему боль и проявил вопиющее неуважение. Но крыло медленно отползло назад, давая возможность нормально вздохнуть. — Допустим. Продолжай.
Я скрестила рука на груди:
— Моя смерть ничего не стоит. А если оставишь в живых и позволишь встретиться с визирем, в накладе не останешься. Я очень ценный экземпляр. Я обладаю знаниями, что неизвестны вашему миру.