Неучтённые миры
Шрифт:
Меня подняли и подтолкнули в спину. Снова приказали помалкивать. Так мы и зашагали в сторону подхемной станции. Заключение под стражу становилось все страньше и страньше (спасибо тебе Льюис за верные слова!). Смысл связывать руки и закрывать глаза? Ветка метро же одна!
Где-то по дороге сменился конвой. Юморист с товарищем исчезли. Позже к новому сопровождению подключились еще двое. При этом в диалог никто вступать не желал. Кое-как я сориентировалась, что меня усадили в тот же вагончик. А вот заскрежетал он колесами
Из-за напряга с повязкой, в этот раз я дремать не стала. В обществе незнакомых мужчин, даже находящихся в звании, слишком непозволительная роскошь оставаться в беспамятстве. Усвоила на собственной шкуре. Правда, что можно сделать со связанными руками в замкнутом пространстве, тот еще вопрос.
Конвой не переговаривался.
Ощущение, что что-то неладно, обострялись с каждой секундой.
Вагон остановился, я поспешила подняться, но на плечо легла тяжелая рука, опрокинув обратно на скамью.
— Сидеть.
Я ойкнула, но послушалась.
Двое вышли, двое остались. Еще одна смена караула? Вторая за полчаса. Какой удобный график.
— Ребят, может водички найдется? — попросила я, когда вагончик тронулся снова.
По коже пробежало колкое напряжение. Я почти почувствовала, как среди оставшихся конвоиров произошла заминка. Как сопровождающие переглянулись.
Зашуршала ткань. Грубая рука ухватила меня за подбородок, задирая вверх. На губы упали капли воды, и я открыла рот. Несколько раз поперхнулась. Захотела отвернуться, вытереть часть влаги о плечо. Мне не позволили.
— Прошу прощения? — неловко заворочала языком. Когда ваш подбородок удерживают, слова легко не даются.
— Поздно, малышка.
Будто электричество пустили по спинному мозгу. Озноб сменился холодным потом. Вряд ли бы я узнала этот голос когда-то позже, если бы только что не слышала его в зале суда.
— Не дергайся.
Лишь когда сейвал повторил фразу, для надежности сжимая мою челюсть до боли, я поняла, что пытаюсь отползти по скамье. Фактически вжимаюсь в стенку, проверяя ее на прочность.
Я одна в замкнутом пространстве с двумя людьми, которые накануне пытались меня похитить. Которые оставили на мне следы насилия.
— Вас тут быть не может… — начала я заикаясь.
— Но мы здесь. Тебе следовало сразу подчиниться, дикарка.
Я не могла его видеть. Не могла развязать узлы. Высвободить руки. Не могла даже успокоить собственное дыхание. Все, чему учил Клод, тараном вышибло из головы.
Мой голос пропал, будто его и не было. Как в кошмарах, когда хочешь закричать, но голосовые связки одеревенели и не поддаются.
— Теперь ей страшно, — злорадно прогнусавил второй «конвоир». Его голос я не узнала, но что-то подсказывало, что картавил он из-за сломанного носа.
— А могло все закончиться иначе. — Пальцы на челюсти разжались. Через пару часов на том месте, где они были, появятся синяки. — Смотри, какая сразу послушная, — мужчина легонько хлопнул меня по щеке. — Сразу бы так.
— Меня будут искать. — Сипло выдохнула я.
— Что? Что ты там лепечешь? Совсем не слышно.
Я повторила. Вышел сдавленный хрип.
— Осужденные постоянно теряются, — снисходительно пояснил сейвал. — Документы путаются. Люди ошибаются. Кто-то из временного заключения сразу попадает на стол или за пределы Деополиса. Разное бывает. Особенно в разгар Сияния.
— Звучит хлопотно.
— Была бы сразу посговорчивее, — мужчина дотянулся до моих волос. — Или помалкивала, где следует. Не закончила бы так.
— Как?
Вагончик затормозил.
— Пошли.
О том, чтобы бежать не было и речи. Я вновь подчинилась, вслепую шагая за «честью и достоинством» Деополиса.
— Лестница, — почти дружелюбно предупредил мужчина. — Скоро ты уснешь сладким сном, малышка. И не будет от тебя проблем. А если вдруг кому-то в голову придет тебя искать… после такой дозы не возвращаются.
Мне не потребовалось огромных умственных усилий, чтобы понять, как сильно плохи мои дела.
Спотыкаясь на каждом шагу, я поднималась по ступеням. Сил сопротивляться не осталось. Окончательный вердикт принес запах сладости и формалина. Когда меня кинули на пол, а с глаз сдернули повязку, я знала, что увижу.
Думала, что знаю.
— 15 —
Порционка.
Не та, в которую водил Никий. Эта клетка удерживала иного пленника.
Комнату, переполненную тяжелыми механизмами и насосами, заполнял свет: неоправданное расточительство для местного города. Окна отсутствовали (кому в них здесь смотреть?). Дверь напротив была плотно заперта на тяжелый засов.
Почти сразу мое внимание приковал постамент. На небольшом возвышении, будто корона или алмаз, разве что не на бархатной подушечке, лежал мой знакомый булыжник. Артефакт из Цезерины. Его накрывала колба с прицепленными проводами, источающими сияние. Будто змеи, они спадали на пол и убегали вдаль к металлическому столу все с тем же стеклянным покрытием.
Пришлось посмотреть дважды, прежде чем поверить глазам. В огромной колбе, опутанной шлангами с концентрацией из жидких ягод, лежал вовсе не незнакомец. Белокурого лэйтарца, когда-то похитившего меня из дома Тинхе и собирающегося сдать совету на уничтожение, я бы признала и на смертном одре.
— Боже, — выдохнула я.
Бледное лицо Аматри больше не озаряла насмешливая улыбка. Глаза были закрыты, но он вовсе не напоминал спящего человека. Так, мраморный оттиск на собственную могилку. Если бы я не видела медленно вздымающуюся грудь, могла бы смела заявить, что парня заспиртовали, как лягушку.