Неучтенный фактор
Шрифт:
– А почему тогда люди твоего племени не научатся создавать свои собственные миры? – поинтересовался он таким удивленным тоном, словно это было самой естественной вещью для любого разумного существа: просто взять и сотворить собственный мир, как Господь Бог.
Ничего себе вопросик! С секунду Юдгар даже не мог найти подходящего ответа, ошеломленный таким заявлением. Что это вообще значит – создавать миры? О чем он толкует? Но пауза затягивалась, и Юдгар решил просто подыграть, рассчитывая, что нечто важное выяснится дальше, в ходе разговора.
– Ну, потому что они – пайкы, ты же сам так сказал.
Из плоского носа старейшины с шумом вырвался воздух. Он взял в руки амулет, висевший на короткой шее, и принялся нервно перебирать его пальцами.
– Да, ты прав, Синша-Гра. Этому искусству не так-то легко научиться. Даже дети нашего племени приобретают его только к четырнадцати годам полной луны, и то не все, а те, кто сумел сойти с тропы пай-кы. Каждый из них может создать себе мир, если захочет, а вам приходится покорять планету за планетой…
Обалдеть. Так о чем он все-таки говорит? Что это за бред?
– Только дракон способен вас научить жить разумно, – с важным видом констатировал Пы-Нгу-Май.
Юдгар разозлился.
– Сжигая наши базы и уничтожая людей, которые не причиняли ему вреда? Так, что ли, по-твоему, выглядит учение о разумном способе жизни?
– Ты не понял сути, Синша-Гра. Не дракон старался вас уничтожить, а его тело.
Черт. Этот бред уже начал бесить.
– Я тебе вот что скажу, старейшина – твой дракон не так уж всесилен, как тебе кажется. Людей моего племени никогда не останавливали подобные проблемы. И если на их пути станет дракон, они все равно рано или поздно найдут способ отправить его на тот свет. Так было и так будет.
Старейшина недоуменно уставился на Юдгара. Похоже, последняя фраза его несколько озадачила.
– О чем ты толкуешь?
– Его уничтожат, вашего дракона. Если не справлюсь я, то это сделают за меня, причем в самом ближайшем будущем.
– Вы не можете уничтожить Масма! – шестипалые ладони замотались перед носом Юдгара. – Он триедин, и каждая его часть – это нечто отдельное и самостоятельное. Вам его не одолеть.
– Ты не знаешь Ашуа, – криво усмехнулся Юдгар, пренебрежительно дернув рукой. – Им стоит только подогнать сюда несколько своих кораблей, и вашему Масма – большой кабздец!
– Говори! – властно потребовал Пы-Нгу-Май.
А почему бы и нет, подумал Юдгар. В конце концов, дракон принадлежит этому миру, и аборигены имею право знать, что их ждет в будущем.
Он выложил все. И условия своего контракта, и тот проект, который уготовили Ашуа для Алгисты, и то, как Миро с бикаэлками в тайне от своих партнеров послал его – Юдгара – сюда, чтобы разрешить конфликт более мирными методами. Он едва успел закончить, как Пы-Нгу-Май резко поднялся, словно и не весил больше трехсот килограмм.
– Нам надо торопиться! Если твои Ашуа осуществят свой проект, то на этой планете не останется ни единого живого существа.
– Но они говорили, что это коснется только дракона, – возразил Юдгар.
– Твои Ашуа – пай-кы, – презрительно сплюнул старейшина. – Все на этой планете – всего лишь часть дракона. Им пронизан мир, он часть самой Вселенной. И если эти глупцы решатся уничтожить его триединство, то Вселенная прекратит существование
Юдгар скептически хмыкнул:
– Да ну, не могут же Ашуа так ошибаться! Развитая цивилизация, она пришла к нам с окраины Галактики, подарила многим мирам не только новые технологии, но и мир, изобилие, стабильность… Я слышал о них массу нехороших вещей, и они способны на многое, но зачем им самоуничтожение?
– Вот именно, Синша-Гра, вот именно! И ты идешь со мной! – повелительно сказал старейшина и махнул бревноподобной рукой, с тяжеловесной подвижностью, словно атакующий танк, разворачиваясь к двери.
Глава 16
Вода хлестнула в лицо тугой ледяной струей.
Юдгар задохнулся, судорожно ловя ртом воздух. Холод вышиб сознание из блаженного забытья, и вернул боль, терзавшую все его тело. Он лежал на утрамбованной земле, связанные за спиной руки онемели, а ноги, накрепко прикрученные к деревянному столбу, вкопанному в землю в центре просторной хижины, он ниже колен вообще перестал чувствовать…
Сильные пальцы вцепились в шею, с силой вздернули голову. Взгляд уперся в янтарно-желтые, ничего не выражающие глаза алгистянина. Юдгар не различал аборигенов, но этого – с беловатым шрамом через все лицо – он узнал бы теперь даже в огромной толпе.
Когда Юдгар очнулся первый раз, старейшина захватившего их племени лишь сообщил, что их ждет смерть, если он – Синша-Гра – не согласится стать воином Солу, а потом этот шрамомордый принялся его избивать. Он ничего не говорил, он только бил и, казалось, избиению не будет конца. Потом старейшина ушел, но экзекуция продолжалась. Юдгар не мог бы в точности сказать, сколько раз терял сознание, но шрамомордый не забывал приводить его в чувство, чтобы продолжить свое любимое занятие. Проникнуть в мозг шрамомордого и овладеть его волей так и не удалось, Юдгар натолкнулся на непреодолимый защитный блок. Будь оно все проклято, но такое впечатление, будто половина населения Галактики овладела ментальными способностями. Будь на нем летный комбинезон с мускульными сервоусилителями, он бы порвал путы запросто, но в поход пришлось отправляться в обычном снаряжении – Бловач в санчасти, когда латал его, просто срезал комбез с тела и выкинул на свалку, испортив хорошую вещь, а на смену ничего подходящего, кроме обычной форменки, не нашлось. Не разгуливать же в боевых доспехах, направляясь на встречу с советом племен… как оказалось, лучше бы он разгуливал в боевых… Теоретически он мог бы вырваться из связывающих его пут и самостоятельно – если бы удалось хорошенько сосредоточиться, применив свои способности, но шрамомордый не оставлял его ни на минуту…
Тяжелая рука одним хлестким ударом впечатала затылок обратно в твердую поверхность земли. Перед глазами снова потемнело. Единственное, о чем Юдгар мог сейчас мечтать – вырубиться. И надолго. Но мучивший его алгистянин явно был опытным экзекутором и не позволял ему надолго отключаться, продолжая умело причинять боль.
Юдгар вдруг некстати вспомнил Амсадди. Она была права, эта женщина. Он стиснул зубы и вскинул взгляд на своего мучителя. Он – сын бикаэлки, и пусть он не проходил инициацию болью, он все выдержит.