Неудачная дочь

Белова Полина

Лунный свет щедро проникал внутрь развалюхи сквозь щели и дыры в старых стенах, соломенной крыше и рассохшейся двери. Внутри крошечного помещения было абсолютно пусто, лишь в углу валялось какое-то истлевшее тряпьё. Из оружия у Филиппы при себе был лишь небольшой клинок. Она вытащила его и крепко сжала рукоять, в отчаянии рассуждая, что лучше: убить себя прямо сейчас или драться до последнего, с угрозой быть сожранной заживо.

Ветер свистел в щелях и, казалось, что вот-вот развалит её хрупкую защиту. Он врывался в щели, выл и гудел. Филиппе казалось, что он заодно

с дикими животными, которые кружили вокруг лачуги, рыча и капая слюной. Светлело. Снаружи послышалась какая-то возня и хлипкая дверь содрогнулась от удара, раздалось рычание, потом нетерпеливое скуление...

Вдруг, в широкую щель под дверью протиснулась узкая оскаленная морда с острыми зубами и одна лапа. Филиппа, не помня себя, в ужасе, не обращая внимания на пронзительный визг, а потом скулёж, несколько раз успела быстро-быстро ударить по ним клинком, пока морда с лапой не исчезли. Ещё через мгновение за дверью раздался страшный вой, потом, дикая грызня. Филиппа, приникнув глазом к дыре побольше, в серых предрассветных сумерках не сразу разглядела, что свирепые голодные сородичи загрызли раненного и, теперь дрались, раздирая его на части. Происшествие ненадолго отвлекло хищников от Филиппы.

Наступил рассвет. Убогая лачуга оказалась вся, будто, пронизана его серебряными лучами, в которых кружились крошечные частички пыли. Филиппа страшно устала. Она всё ждала, чтобы рыжие ночные хищники ушли, испугавшись яркого дня. Но эти степные волки или шакалы, Филиппа не знала точно, разлеглись вокруг её убежища, поджидая, когда их нежное человеческое мясо выйдет наружу.

Девушке хотелось пить и есть. Всё тело болело. Она была измучена до крайности. И главное: не видела выхода... Всё оказалось зря. Её мучения внутри бревна, ползание на брюхе мимо таранцев, этот бесконечный бег по ночной степи… Никто даже не узнает, где её кости… А, впрочем, разве кому-то это интересно?!

Слёзы сами потекли по щекам девушки, перемешиваясь и чуть смывая, размазанную по лицу, подсохшую кровь из носу. Вскоре Филиппа уже на всю степь, от души, ревела над своей горькой, одинокой судьбой, оплакивая собственную ужасную кончину, жалея измученное побитое тело, страдая от голода и жажды. Что интересно, снаружи послышались подвывания.

Когда со скрипом распахнулась наружу дверь, она, в первый момент, подумала, что её выломали хищники, и в ужасе, одной рукой замахнулась клинком, готовая вонзить его в первого зверя, который кинется на неё, а второй - рукавом быстро вытерла сопливый нос. Раздался грубый мужской хохот.

– Гляди-ка, кто у нас тут такой грозный и мокроносый? Только что ревел на всю степь, а сейчас бойца из себя корчит. На дяденьку ножом замахивается, - клинок из рук Филиппы был легко изъят, а сама она за шкирку выволочена на дневной свет.

Возле лачуги степных хищников уже не было, зато несколько всадников с любопытством разглядывало её, перебрасываясь шуточками. Судя по разговорам мужчин, Филиппа поняла, что дикая стая, сняла осаду до того, как воины подъехали достаточно близко, чтобы подстрелить какого-нибудь зверя.

Филиппа, сквозь слёзы, разглядела

на воинах форму имперской армии. Как же она была им рада!

– Вы из второго отряда? – спросила, всё ещё шмыгая носом.

– Ну? – боец, который держал её за ворот, сквозь грязь, пыль и кровь, тоже рассмотрел знакомые детали.

– Я из Первого. Меня аштуг Хилберт послал за помощью. Мы попали в ловушку на плато.

– Мы видели, в какую ты ловушку попал. Готовился стать завтраком для целой стаи степных хищников, - хмыкнул один из всадников.

Однако, остальные выслушали Филиппу внимательно и уже без улыбок.

Искреннее, душевное спасибо за ваши слова, награды, лайки и репосты!

Ваша Полина

Глава 28.

Скучающая Генриетта тоскливо следила, как со старой сливы медленно опадают последние сухие листочки, когда за дверью её комнаты послышалась странная беготня и суматоха. Движимая, мгновенно вспыхнувшим, жгучим любопытством, девушка проворно вскочила со стула, и, подбежав к входной двери, плотно прильнула к ней маленьким розовым ушком.

Однако, таким простым способом понять причину оживления, возникшего в этом спящем болоте, как любила называть поместье Генриетта, не удалось. Она ни слова не разобрала из разговоров и возгласов прислуги, поэтому осторожно приоткрыла щёлочку и посмотрела одним глазком.

Никого...

Девушке было строго воспрещено покидать комнату во время самостоятельных письменных занятий, но мучительное желание узнать, что же там происходит, было слишком невыносимым. Она тихонечко открыла дверь шире и нерешительно выглянула по пояс.

Коридор уже был совершенно пуст. Лишь в конце мелькнула и исчезла за поворотом серая юбка служанки. Куда же все побежали?

А вдруг, пожар? Потоп? Землетрясение? А о ней забыли? У Генриетты мелькнула мысль, что она уже даже не против всех этих событий, только небольших и без жертв. Всё веселее… Да и оправдание отличное, почему вышла…

Ещё мгновение поколебавшись, Генриетта выдохнула и решительно шагнула из комнаты. Она на цыпочках побежала в ту сторону, где видела юбку, там, за поворотом, была лестница на первый этаж. Остановившись наверху, девушка быстро присела и посмотрела вниз, ухватившись за деревянные столбики перил. Ну, и что там происходит?

Через главный зал в сопровождении управляющего, смотрительницы и толпы слуг шёл… сам наследный принц империи!!! Генриетта разглядывала, знакомого с самого детства, парня. Как он так возмужал! Стал даже намного красивее ашварси.

Толпа дошла до изогнутых полукругом боковых ступеней, и Генриетта упала на попу, тут же, развернувшись на четвереньки, отползла к стене. Ещё через мгновение девушка стрелой метнулась в свою комнату.

В спальне она заметалась от большого зеркала в полный рост, на подставке у стены, до глубоких ларей с одеждой, спешно выбирая наряд для встречи с наследником империи и приводя себя в порядок.