Неудачная дочь
Шрифт:
Тиль и Барт с конницей ехали впереди колонны. Хотя они были верхом, но, наверняка, тоже страдали от жары, тем более, у всадников панцирь был не кожаным, более-менее лёгким, а из металлических пластин. У конных на поясе висели мечи или сабли, за плечами покачивался лук и колчан со стрелами, а круглый щит из ивовых прутьев, обтянутых кожей, был прицеплен сбоку, к седлу, длинные копья в руках у всадников были длиннее и тяжелее, чем у пеших.
Филиппу уже так растрясло на повозке, что каждый камушек под колёсами казался её несчастным косточкам наказанием Богов. Кроме того, наступил
«Интересно, как там Тиль и Барт?» - вспомнила она о своих друзьях. С них мысли перескочили на Фредерика. Она знала, что он тоже где-то там, среди конных.
В тот день, когда она отчаянно вывернулась из его лап и упала на землю, больно ударившись, аштуг, который наблюдал за схваткой, вдруг объявил, что Фредерик слишком хорошо подготовлен для палаточника, поэтому немедленно переводится в конницу. Филиппа тогда не спешила подниматься. Она нелепо предполагала, что, если будет лежать неподвижно и с закрытыми глазами, то сможет спрятаться от ужасной правды - Фред её раскрыл.
Она лишь самую чуточку приоткрыла глаза, подсмотрела за мужчинами над её головой сквозь густые ресницы: казалось бы, что парень должен поблагодарить аштуга за внезапное повышение и прыгать от счастья выше сторожевых башен, но он будто не услышал.
Прынц заботливо наклонился над девушкой, подхватывая её под руки и помогая подняться на ноги.
– Больно?
Она не ответила, стояла и торопливо отряхивалась, не глядя на него и старательно отворачивая лицо. В эти минуты Филиппе было так страшно, будто Фред занёс над её головой меч и вот-вот опустит.
Фредерик немного растерянно стоял рядом и молча наблюдал за девушкой, пока аштуг не подошёл совсем близко.
Филиппу начало потряхивать, ощущение наглых лап на своих перетянутых грудках не проходило. Он догадался? Конечно, догадался... Девушка пытливо и с затаённым страхом покосилась на Прынца. Лицо парня было участливым, но в остальном непроницаемым. Что он будет делать?
– Отправляйся в казарму за своими вещами и немедленно переходи на новое место, - Хилберт сам не до конца понимал, что ему не нравится, но желание немедленно убрать Фредерика подальше от своего синеглазого вдруг стало непреодолимым.
Филиппа вспомнила, как Прынц ударил кулаком в раскрытую ладонь перед грудью и чуть склонил голову, отдавая дань уважения и показывая покорность воина своему аштугу и быстро ушёл с тренировочного поля.
– Как ты? Сильно он тебя?
– спросил Хилберт Филиппу.
Это был их первый разговор после памятного мытья. Филиппу только что перетрясло от страха перед возможным разоблачением, выдержать ещё и разговор с аштугом оказалось уже выше её сил. Ослабевшие ноги не удержали её - Филиппа просто кулем села на землю.
Хилберт наклонился было к синеглазому, чтобы помочь подняться, решив, что парень сильно пострадал от приёмов Фредерика во время рукопашного боя, но Филиппа, как гигантская саранча, откинулась назад, опершись за своей спиной ладонями о землю и так, перебирая конечностями стала быстро пятиться от него, не сводя панического взгляда.
– Эй, ты чего?
–
Филиппа быстро перевернулась на четвереньки и, ещё немного увеличив расстояние между собой и аштугом уже в таком положении, встала на ноги сама.
– Можно мне идти?
– смогла выдавить из себя.
Растерянный Хилберт только кивнул, сообразив, что своим присутствием рядом вызывает у парня ужас. Почему-то это было очень неприятно...
После того случая не прошло и недели, и вот они уже идут на войну. Кто вернётся обратно? Филиппа старалась гнать от себя эти мысли.
Приказ выдвигаться поступил в отряд сегодня до рассвета. Они были готовы, и с первыми лучами солнца военная колонна уже двигалась быстрым, но размеренным, шагом в заданном направлении. Она растянулась, как огромная змея на извилистой степной дороге, петляющей между невысокими холмами, в голове которой ехал аштуг, а в хвосте - тащились повозки с осадными орудиями, провизией и лагерным снаряжением.
К полудню, наконец, вышли к небольшому озеру в низине, между холмами, возле которого поступила команда сделать первый привал на обед и отдых.
Филиппа, первым делом, растерянно осмотрелась, вокруг ни кустика, ни деревца, ни, хотя бы, большого камня. Но уединиться ненадолго ей было, просто с ума сойти, как необходимо!
Подумав несколько мгновений, девушка решительно, прямо в одежде, забежала в озеро. И плевать, что тут и там многие, как раз, жадно пьют из него черпая воду в ладони или набирают её в свои баклажки. Правда, всё же постаралась отбежать подальше и зайти поглубже, но это ведь не река, вода стоячая…а бойцы, казалось, разбрелись вдоль всего берега. Впрочем, выходила на берег Филиппа довольная, хоть вода стекала с неё ручьями: и дело своё маленькое сделала и освежилась отлично, смыв дорожную пыль.
Мокрая одежда девушку совсем не беспокоила. Летний зной не спал, поэтому ей было совсем не холодно и всё быстро сохло, прямо на теле. Многие бойцы, следуя её примеру, тоже полезли искупаться в озере, правда, предварительно раздевшись. Она вернулась к своей повозке, на время привала стянула с себя шлем и защитный панцирь и занялась лошадью. Харбин поставил дорожные задачи всем палаточникам и распределил их обязанности ещё в крепости, когда готовились к этому походу. Филиппа с друзьями не входили в дневную команду по организации привала и сейчас она, позаботившись о своей лошадке, могла отдыхать со всеми. Её время придёт, когда будут разбивать лагерь на ночь.
Девушка, отметив, что Детка напился воды и лежит на траве, отдыхает, тоже устроилась на широкой деревянной перекладине спереди повозки, поместившись на ней почти полностью, лишь ноги свисали, согнутые в коленях. Филипа лениво покачивала ими, ожидая приготовления обеда и смотрела в небо. Оно было бледно голубым, прозрачным, без единого облачка.
– Привет, милая!
– голос Прынца вмиг выдернул её из состояния блаженной расслабленности.
У Филиппы от неожиданности остановилось дыхание. Девушка приподняла голову и опасливо бросила по сторонам затравленный взгляд. Только не обнаружив никого неподалёку от них двоих, она смогла чуть выдохнуть.