Неудачная реинкарнация
Шрифт:
— Дети — цветы жизни, — наконец неуверенно сказала она.
Классическую педагогику она явно не знала. Он аккуратно придержал девушку у тротуара. Быкоподобный водитель за стеклом беззвучно обматерил их, одарил бешеным взглядом и унёсся — хотя они стояли на переходе.
— В автобусе тебя с места согнали! — вспомнила она ещё обиду. — А ты же после тренировки еле шёл! Видишь ли, ей тяжело стоять! Конечно, тяжело: в тридцать лет таскать центнер на талии! Ей за собой следить надо, а не детей с сидений гонять! Корова… Вот почему так: жиреет она по собственной лени — но все за это должны уступать ей место? Получается, вроде как уважать должны за её скотоподобный образ жизни! Не наказывать, а поощрять! Я вот подумала… получается, мальчик вообще всем везде уступать должен! Старикам из уважения, взрослым тоже, женщинам с маленькими детьми — само собой разумеется; девушкам из вежливости, девочкам, особенно красивым — потому что он же мужчина! А подростки постарше младшего и так сгонят. Это что же у вас за жизнь?! Со всех сторон долбят! Повеситься можно!
— Вешаются, — сказал он. — Изредка. Чаще становятся наглыми. Бессовестность тоже неплохо выручает. В общем, все как у собакоголовых обезьян. И что-то надо с этим делать…
— А в других мирах как? — тут же с жадным любопытством спросила она.
Он незаметно вздохнул. В последнее время ему пришлось отвечать на этот вопрос столько, сколько за все предыдущие жизни не приходилось.
— Йоха! — сказал он проникновенно. — Моя прелестная любознательная йоха! Вот чтоб ты знала: именно этот мир и есть для меня другой! Я здесь меньше всего появлялся! Про этот мир рассказать?
Он огляделся, взял девушку за руку и повёл через дорогу. С такой внимательностью под асфальтовый каток попадёт и не заметит.
— Ну Володя, правда, а как там? — заскакала она рядом.
— Ты знаешь, что при определении статистической средней откидывают крайние величины? — спросил он. — Понятно, не знаешь, не нужны знания музыкальному работнику… так вот, их откидывают. Земля — это и есть крайняя величина, мир собакоголовых обезьян, блин… а другая крайняя величина — Жерь Светлолиственная. Там даже Бессмертные чтят заветы. Остальные миры — ну, где я бывал — болтаются около статистической средней… понятно?
— Нет…
— Предметное мышление? — посочувствовал он. — Ну, ладно, вот тебе примеры…
Они подошли к школе. Дверь оказалась, естественно, закрыта.
— Если бы на Арктуре преподаватель подошёл к школе, — сказал он, — вот если бы на Арктуре… а преподаватель там — это ого-го, потому что оплатил образование… и сторож не ждал бы с чего-то его на крыльце… то на Арктуре такой сторож по жалобе преподавателя потерял бы работу. Сразу. Нашлось бы немало сторожей на его место, которые бы смотрели, кто подходит к школе! А этот разгильдяй загнулся бы от голода. Вместе с семьёй. Вот это — около статистической средней. А на Жери Светлолиственной никому в голову не придёт запирать учильни. И никому в голову не придёт что-то украсть в учильне — или напакостить. За такое — смерть. Ну, или как вариант — изгнание из обитаемых мест, что тоже не мёд. А на Земле… заперла техничка дверь да и ушла. И знать не желает, что у нас репетиция. Её, чтоб открыла, ещё долго упрашивать придётся. И не факт, что пустит…
Он вздохнул. Ему предстоял здесь страшно долгий путь! Когда ещё появится на Земле некто, подобный Аспанбыку? Или Имангали?
— Да это просто у нас такая школа! — взялась оправдываться девушка.
— У нас, между прочим, лучшая в городе школа, — рассеянно заметил он и пнул дверь. — Я школу специально выбирал, два раза менял…
Он ещё раз пнул дверь, пожал плечами и уверенно отправился за угол.
— Там окно не закрыто, — невинно пояснил он. — Влезу и открою дверь. А то сейчас же ребята подтянутся.
— Ну да! — проворчала девушка. — И поэтесса твоя при них…
Раздался слабый звон стекла, громкая ругань… Олеся Михеевна разом осознала себя учительницей и схватилась за голову. Это что получается? Что хулиган Вовочка бьёт окна, а она на стрёме стоит? Позор-то какой!
— Позор какой! — пропыхтел он, пытаясь открыть дверь. — Завуч пришла, чтоб провести очень важную репетицию, и вынуждена стоять под дверями! Докладную директору на пьяную техничку!
Искомая техничка перестала удерживать дверь и остервенело схватила его за плечо. Олеся Михеевна зажмурилась… боже, подерутся сейчас! Позор-то какой…
— Не смейте бить ребёнка, — раздался за её спиной холодный голос. — Понаберут пьяниц…
Нинель Сергеевна, строгая и неприступная, прошла в школу, даже не удостоив никого взглядом.
— Техничка должна мыть полы, — напомнил он очевидное прямо в багровое от бешенства лицо. — А сторож — открывать перед начальством дверь!
Отцепил болевым приёмом от плеча толстые пальцы и пошёл следом.
— Ключа от актового зала не получите! — прилетел в спину крик. — Ходят тут всякие! Разрешения от директора не было! Не получите ключа!
— Подумаешь! — проворчал он. — Дверь выломаю. Там филёнки слабые, я проверял…
Олеся Михеевна беспомощно охнула за спиной. Кажется, она начала вспоминать, что интеллектуал Вовочка — это только для неё, а для остальных так настоящий хулиган!
— Ну-ка, дайте разогнаться… — пробормотал он и пригнулся в позицию среднего старта.
Олеся Михеевна непроизвольно вцепилась в него, он начал вырываться…
— Володя! — сердито сказала Нинель Сергеевна. — Хватит издеваться над бедной девочкой!
— Хватит жить бедной девочкой! — огрызнулся он неуступчиво. — Уже техничка об завуча ноги вытирает! Пусть решит уж, где ей быть — сверху или снизу! Отпусти, я сейчас чего-то поломаю!
— Володя!!!
— Ладно, у меня ключ есть…
— Какая интересная у вас школа! — отметила юная поэтесса, подходя к импровизированному рингу.
Нинель Сергеевна вопросительно выгнула бровь.
— Выходной, а дверь открыта, — пояснила девочка. — Вот бы в нашей школе так…
— Интересная не потому, что учительница с учеником борется за право выбить дверь? — уточнила Нинель Сергеевна невозмутимо.
Олеся Михеевна опомнилась и отцепила пальцы от шеи друга.
— А чего это в школе дверь открыта и техничка не кусается? — полюбопытствовал Марусюк, объявляясь в коридоре.
— Ну нашли что обсуждать! — пробурчал Володя, открывая актовый зал своим ключом. — Может такое быть, что она просто человек хороший?
— Техничка — самый страшный человек! — серьёзно сказал Марусюк. — Не знает ничего, не хочет ничего делать — но лезет командовать всем.
— Да у нас не технички — у нас вся страна такая…