Неудачник из Аграпура
Шрифт:
Саламар кивнул.
— Не имеют. Я просто так о них упомянул, для полноты картины.
— Не пытайся меня разжалобить, — предупредил Конан, — Общаясь со мной, всегда помни о том, что у меня каменное сердце.
— Ладно, буду помнить, — обещал Саламар. И снова погрузился в воспоминания: — Мы жили небогато, но лишений не испытывали. Но я всегда хотел чего-то большего… И однажды — должно быть, какой-то злокозненный божок внушил мне эту мысль или демон пробегал мимо и от скуки решил поразвлечься на мой счет, — в общем, я решил обогатиться.
Для начала я отправился в таверну, которая располагалась на окраине городка, где мы жили, и пользовалась весьма недоброй славой. Там я нашел самого подозрительного на вид человека — можешь мне поверить, он выглядел как настоящий злодей!
— Воображаю, — с огромным презрением произнес Конан. — И имя у него было пышнее, чем хвост павлина, что гадит во дворце аграпурского владыки, не так ли?
— Я вижу, ты знаешь жизнь, — признал Саламар. — Да, того человека звали Погибельный Брек, и вот он-то предложил мне попробовать себя в деле.
«Хочешь изменить свою судьбу?» — спросил меня Погибельный Брек, щурясь (а глаза у него, поверь, были пронзительными, так что у меня даже мурашки по коже побежали).
Я сказал, что это именно так.
«Есть одно дело, и я за него браться боюсь, — сообщил Погибельный Брек. — У одной здешней женщины по имени Магринта имеется замечательная вещь. Думаю, Магринте привезли ее из Кхитая.
Во всяком случае, штука эта древняя и совершенно непонятная, но она обладает способностью изменять судьбу своего владельца. И избавиться от нее невозможно… Магринта дорожит ею — думается мне, не напрасно».
Кое-что я об этой Магринте слыхал. В свое время это была уличная женщина, не слишком красивая и совсем не богатая. Кто и когда слыхал о богатых уличных женщинах?
— Да, ты и впрямь совершенно не знаешь жизни, — усмехнулся Конан.
Саламар на сей раз не стал поддакивать или соглашаться, а просто махнул рукой.
— Неважно… Магринта торговала собой и была очень бедна. Она даже, поговаривают, хворала, поэтому клиентов у нее было мало. Соглашались пойти с нею только те, кто не слыхал ничего об этой женщине. Да и те платили скудно. Словом, совсем она подыхала с голоду.
И вдруг все в ее судьбе резко переменилось. Никто даже не понял, как такое могло бы произойти. Она ушла с улиц, купила себе дом — не в центре города, конечно, но вполне приличный. Наняла прислугу — из числа бывших потаскух. Стала носить хорошую одежду. Разумеется, никаких мужчин в ее жизни не стало. Она показывалась теперь на улице только в портшезе и, можешь мне поверить, я собственными глазами видел, как эти носилки с шелковыми занавесками тащили четверо здоровенных чернокожих носильщика!
Разумеется, поползли слухи. Когда Магринта пропадала, никто и пальцем не шевельнул, чтобы ей помочь. Но стоило ей сделаться богатой, как набежали какие-то «поклонники», и каждый пытался вызнать: каким именно способом она обрела свое богатство.
Магринта помалкивала. Благоразумное решение! Но разве можно заткнуть рот служанкам, да еще таким болтушкам, какие обслуживали Магринту? Одна из них рассказала своему любовнику, что у ее госпожи хранится в ларце странная вещица, и что этой-то вещицей Магринта, дорожит больше всего.
Что такое? Что за вещица? За несколько дней известие обошло весь город, об «амулете Магринты» только и было разговоров на рынке и в богатых домах. Моя мать тоже заинтересовалась сплетней, но мой отец, мудрый человек, велел ей держать язык за зубами: мало ли что скажут люди — будем заботиться о своем, а до чужого нам и дела нет!
Но Погибельный Брек рассказал мне то, о чем в городе даже и не подозревали.
Как-то раз (сказал Погибельный Брек) у Магринты был странный клиент. Это был старый кхитаец, который ехал куда-то в Бритунию, не то в гости к друзьям — хотя какие могут быть в Бритунии друзья у старого кхитайца! — не то на службу в качестве мага (последнее представляется более вероятным).
Он сказал, что ему необходимо общество женщины. «Люди Запада не понимают всей ценности, которой обладает общество женщины, — приблизительно так болтал старый кхитаец, — они умеют лишь потреблять женские ласки и другие услуги, на какие горазды женщины. Что до изменений, которые происходят в вибрациях мира, когда рядом находится женщина, — об этом люди Запада и не подозревают. А я нуждаюсь в том, чтобы меня питали женские энергии. Во мне слишком много мужского…»
Из этих мудрых речей наша Магринта, разумеется, ничего не поняла. Она просто спросила сиплым голосом, сколько заплатит ей чудаковатый иноземец за «женские вибрации». (Одним богам известно, о чем подумала Магринта, услыхав столь диковинное определение для услуг уличной проститутки!)
Старый кхитаец сказал ей, что постарается изменить всю ее судьбу. Он пошел в дом к Магринте, в эту жалкую лачугу, и долго рассматривал убогие стены, и крышу, застланную гнилой соломой, и рваные циновки на земляном полу. Наконец он сказал с улыбкой, значение которой Магринта до поры не поняла: «Думаю, если твоя жизнь и может измениться, то только к лучшему, потому что хуже быть не может».
Магринта оборвала его мудреные речи и спросила, каких именно ласк желает клиент. Старик попросил ее просто посидеть рядом и поговорить — «Можешь болтать, о чем захочешь, мне важно слышать звук женского голоса».
Пожав плечами, наша честная проститука исполнила пожелание. И кхитаец подарил ей на прощание маленькую костяную палочку с вырезанными на ней значками. Попросил беречь.
И ушел.
Больше его в нашем городе не видели.
Через несколько дней в город прибыла пожилая женщина, которая сообщила, что Магринта приходится ей внучатой племянницей и что наша «дорогая девочка» — ее единственная родственница и наследница.
Еще через месяц почтенная старуха скончалась… Остальное тебе уже известно. Магринта сказочно разбогатела.