Неудачник из другого мира
Шрифт:
В прошлой жизни я всегда зубрил все билеты, репетировал речь, выступления, даже сам процесс выбора, и всё равно раз за разом сталкивался с неприятностями. Удача никогда не была ко мне благосклонна. Она подталкивала под руку, заплетала ноги, блокировала двери, раскачивала ножки стула и оттопыривала карманы, позволяя выпасть шпаргалкам (и хорошо, если просто незаметно потеряю!). Я стабильно вытаскивал самый сложный, самый неудобный к ответу билет, к которому или не успел подготовиться или забыл нужную формулу. А уж сколько ручек ломались, текли или не писали на экзаменах — не сосчитать.
Поэтому неудивительно, что в этот раз, направляясь
Но поначалу всё шло хорошо...
Завелий доставил нас к лицею. Я, в сопровождении Вида (он шел впереди, показывал дорогу) и Фака, который заявил, что временно возьмет на себя роль моей охраны от недружественных элементов, заполонивших учебное заведение (ему просто было любопытно), поднялся по широкой лестнице на четвертый этаж центрального здания. Робко заглянул в аудиторию, которую уже приготовили для проведения экзамена: несколько парт сдвинули вместе, накрыли сукном и расставили стулья для экзаменационной комиссии (насчитал пять). Одну парту установили напротив, для меня, видимо.
Друзья остались в коридоре. Я занял отведенное место и занервничал еще сильнее. Писчий прибор и несколько плотных листков серого картона как бы намекали, что задания будут не только в устной форме. Как использовать перо и чернила я не знал. Никогда раньше с таким не сталкивался.
Наконец, экзаменационная комиссия в полном составе тоже заняла свои места. Из знакомых лиц: профессор Альбрехт (сегодня особенно растерянный, непривычно дерганный, то и дело поглаживающий лысину) и сам ректор магического лицея, господин Стрелицкий, по центру стола, посматривающий на меня и задумчиво теребящий усы.
Из незнакомых: относительно молодой, лет тридцати-тридцати пяти, черноволосый мужчина — франтовато одетый, но заросший, небритый, помятый какой-то, отчего впечатление он производил странное. Словно его разбудили прямо перед экзаменом и посадили в комиссию с (как бы помягче-то?) легкого перепоя, и он вот-вот упадет со стула и останется досыпать на полу.
Рядом сидит его полная противоположность — немолодой, суровый, плотно-сбитый мужик. Глаза внимательные, острые. Хищное лицо гладко выбрито. Короткая стрижка, простая одежда: темный сюртук без выкрутасов и каких-либо украшений. Размах плеч такой, что в дверь чуть боком входил. Скала, а не профессор. Интересно, что преподает?
Пятого экзаменатора я в своем мире принял бы за ученика, настолько он был молод. Что логично, если не знать, что магический лицей — заведение строго для котов. На профессора юноша с вьющимися волосами до плеч и излишне женственной манерой держать себя никак не тянул.
После знакомства с преподавателями я невольно порадовался, что на их предметах не был. Авось и не свидимся больше никогда.
У выхода из аудитории занял позицию Завелий. Подпер горбом дверь, прислонился, то ли группа поддержки, то ли охрана — чтобы никто из присутствующих не убежал раньше времени.
— Итак, — Взял слово господин Стрелицкий, — раз представить вам нового ученика лицея, Игоря Веселова. — После того, как господин ректор озвучил мои имя-фамилию, удивление на лице не отразилось разве что у профессора Альбрехта. Остальные экзаменаторы кажется впервые встретились с котом, назвавшимся таким странным именем. — Очень способный ученик, который уже на следующий день после поступления в лицей хочет сдать экзамен в старшую группу.
— Доброе утро, господа-с. — Говорю на человеческом. Наклоняю голову. Горю желанием, ага.
После слов господина Стрелицкого и моего приветствия бритый здоровяк одобрительно крякнул, жеманный юноша недовольно поморщился, а мужик с перепоя устало закрыл глаза. У него на лице без слов читалось: «Как угодно, пусть сдает и проваливает, лишь бы побыстрее».
Пока все шло хорошо...
Следуя классическому интернет-завету собственного мира: «Перед лицом начальствующим подчиненный должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство» (авторство которого приписывают Петру первому, что, конечно же, фейк чистейшей воды), я активно улыбался, кивал, на любые вопросы отвечал: «Конечно-с», «Так точно» и «Буду рад стараться, господа-с». Потому как, хоть фраза и мистификация, но посыл в ней заложенный правильный, если употреблять с умом.
В общем, всеми силами косил под дурачка. Но дурачка с хорошим знанием языка, достойного перейти в старшую группу.
Реакция на мое поведение у экзаменаторов была разная. Господин ректор прятал улыбку в ладонях, но молчал. Профессор Альбрехт и сонный мужчина не реагировали никак, каждый был занят своими мыслями. Бритый, подтянутого вида, мужик откровенно веселился, задавал вопросы о моем Дио («Никак нет-с, пока не освоил»), а вот жеманному юноше мое поведение совсем не понравилось. По озвученным вслух вопросам я догадался, что именно в его предмете: этике, культурологии и что-там-еще он преподает в лицее (танцы? светский этикет?), я плаваю как топор в иле и поэтому старательно обходил затронутые им темы общими размытыми фразами. Понял это и сам профессор.
— А скажите-ка нам, Игорь, благодаря каким документам вы сейчас имеете счастье обучаться в магическом лицее. — Глаза жеманного профессора зло сверкнули. Удивительно, что его вежливое «Вы» не только не выражало уважения, но и было способно передать определенную степень презрения. — А еще лучше, процитируйте нам несколько строчек.
— Эм... — Я на миг задумался. Понятно, на какие документы намекает волосатик. В этом мире Его Императорским Величеством лет пять назад или раньше был подписан какой-то закон, дающий котам вольную. И хоть, по словам Вида, выходило, что коты полные разгильдяи и анархисты, они могут не знать имени высокопоставленных людин и прочих важных вещей, но, думаю, закон-то этот они выучили наизусть. Все-таки он кардинально изменил их жизнь к лучшему.
Но я-то его не знаю! И что делать?
Встал, вытянулся «по струнке», набрал побольше воздуха в легкие и заорал, что есть мочи (даже Завелий у двери вздрогнул).
— Слава Его Императорскому Величеству! Да прибудет Он во здравии многие лета! Милость его неисчерпаема! Все коты земли отеческой и я (хотел ляпнуть «раб божий», но сдержался, так как про местную религию людин не знал ничего), отрок несмышленый, благодарствуем за великие заслуги Его и восхищаемся благодеяниям Его! Только милостью Его Императорского Величества и Его к наукам благоволения позволено нам учиться в лицее магическом! — «Аминь», произнес про себя. Можно, конечно, еще «Боже, царя храни, спеть, но слов я почти не помню.