Неудачники, или как сломали забор
Шрифт:
— А кто у вас капитан?
— Ну я. — Колька ткнул себя пальцем в живот.
— Так, показывай свою посудину.
Мы вытащили из блиндажа остатки нашего брига.
— Ну и корыто, — сказал матрос. — Вы что, на него бомбы сбрасывали?
— Через неделю зайдите посмотреть, — петушился Колька. — Если бы у нас материал был, мы б такой фрегат закатили… Двухпалубный! Даже гвоздей нету.
Матрос улыбнулся.
— Загляните ко мне завтра в яхт-клуб. Потолкуем. — И ушел.
Чомбе положил Мишке руку на
— Пошли на велике покатаемся…
Мишка стряхнул руку и отвернулся.
Тогда Чомбе подлез к Кардиналу:
— Вася, ты здорово этому бугаю чуть не дал…
Кардинал отпустил Чомбе гулкий щелчок. Чомбе похлопал себя по макушке и плаксиво сказал:
— Облысеть можно…
Потом он побежал к реке и сунул в воду голову.
— Привет, — помахал нам рукой Кардинал и удалился со своей армией.
Если б не матрос, они б нам так всыпали!
— Пойдем завтра в яхт-клуб? — спросил Мишка.
— Не иначе — какая-то хитрость, — задумался Колька.
Но на другой день мы все-таки пошли в яхт-клуб. А потом стали ходить туда очень часто. Кажется, и нам наконец повезло. Матрос записал нас в морской кружок и договорился с родителями, чтобы нас отпускали. Три раза в неделю он занимался с нами после работы. Одно плохо: Кардинал, Сашка Лопух и братья башибузуки тоже попали в этот кружок. Мы делали вид, что не замечаем их. Остальные после поражения Кардинала от него откачнулись и записались в кружок авиамоделистов при Дворце пионеров.
Сначала мы звали матроса дядя Толя, а потом просто Толя, и он не обижался.
Витьку в кружок не записали. Маленький. Но он все равно ходил на занятия вместе с нами.
Толя рассказывал нам о больших кораблях, навигации и матросской жизни. Часто мы бороздили плес на шестивесельной шлюпке, и Толя учил нас грести. Мы садились на левую сторону, а Кардинал и братья башибузуки — на правую, и старались перегрести друг друга. Но как-то не получалось. Толя сидел на руле, рядом с ним пристраивался Витька и командовал:
— Рраз — рраз, два…
Толя научил нас вязать морские узлы.
Как-то мы втроем купались, и Колька похвалился, что развяжет любой узел, потому что один приемчик знает. Мы связали Кольку его же рубашкой и штанами и уплыли на другой берег.
— Все равно развяжусь, — кричал нам вслед Колька.
Часа через два мы вернулись. Колька все так же лежал на солнышке и дергался. Говорить он уже не мог, потому что охрип. Мы еле сами развязали. Потом Колька говорил, что мы его неправильно завязали, и все пытался показать на мне и Мишке, как надо правильно завязывать морские узлы. Но мы, конечно, отказывались. Мишка так и сказал:
— Благодарю вас покорно.
Вскоре Толя стал нам объяснять устройство шлюпки. Теперь мы ясно видели свои ошибки. Доски у нас были слишком толстыми, а конструкция шпангоутов неправильной.
— У меня для вас новость! — однажды объявил Толя. — Нашему кружку разрешили построить небольшую шлюпку и завтра привезут материал.
— Ура! — завопили мы.
— Не так громко. Лодку еще надо построить. А то у нас уже был печальный опыт.
И он подмигнул нам.
Лодку мы построили. Если говорить правду, ее сделали я и Толя. Но и остальные не сидели сложа руки. Мишка и здесь сломал две доски, а Колька одну. Но все это мелочи по сравнению с тремя сломанными досками Кардинала Ришелье.
Мы все ловко научились шуровать рубанком, а гвозди забивали с двух ударов. Мишка теперь говорил всем знакомым мальчишкам нашей улицы:
— Лодку построить — раз плюнуть. Были бы золотые руки! Когда вырасту, буду строить атомные ледоколы.
Мы зашпаклевали лодку и покрасили в две краски, нижнюю часть — красной, верхнюю — синей.
Большой спор разгорелся из-за названия. Оказалось, что построить легче, чем назвать. Что только не предлагали!
— Кардинал Ришелье, — кричал Сашка Лопух.
— Пилигрим! — орали мы.
А Витька нам изменил. Когда Толя спросил его мнение, он скромно потупился:
— Черноморочка…
Васька Кардинал ничего не, предлагал. Он, наверное, думал о том, как сделать, чтобы его выбрали капитаном.
Конец спорам положил Толя:
— Назовем эту лодку так же, как Колькину — «Пилигрим».
И Колька побежал выписывать белилами на носу лодки непонятное красивое слово «Пилигрим».
ПОДНИМАЕМ ПАРУСА
В воскресенье состоялся спуск «Пилигрима» на воду. Он проходил в торжественной обстановке. Братья башибузуки ударили в дырявую кастрюлю, хор имени Кардинала Ришелье рявкнул «Эх, ухнем». Витька что есть силы загудел на расческе с папиросной бумагой, а Толя, Кардинал, Мишка и я потащили лодку к воде. Колька бегал вокруг нас и умолял:
— Полегче… Полегче… Киль поцарапаете.
Он уже считал себя капитаном и командовал нами.
Когда до воды осталось не больше метра, Колька остановил нас и дернул матроса за рукав:
— Толя, мне с тобой посоветоваться надо.
Они отошли в сторону. Колька что-то сказал, и Толя захохотал:
— Ладно.
Колька вытащил из-за пазухи бутылку хлебного кваса и привязал ее шнурком от ботинка к кольцу на носу лодки. Мы ничего не понимали.
— Так полагается! — важно разъяснил Колька. — Когда корабль спускают на воду, о его борт всегда разбивают бутылку шампанского.
— Это не шампанское, — завопил Кардинал. — Это квас! По четырнадцать копеек бутылка… Корабль испортишь!