Неудачники, или как сломали забор
Шрифт:
Кардинал и компания тоже очистили свой двор, но, как мы единодушно решили, у них было гораздо хуже.
— Качество не то! — определил Мишка.
ШХУНА-БРИГ "ПИЛИГРИМ"
— Слышали новость, — сообщил я ребятам. — Кардинал и компания на моторке в поход собираются.
— Врут, — процедил Мишка.
— Да что ты! Уже весь город об этом знает. Их Васькин брат повезет. Он сейчас в яхт-клубе работает. Километров за двести или триста пятьдесят! Чомбе хвалится: охотиться будем на гусей диких, рыбу ловить бреднем…
Ребята совсем приуныли.
— И почему у меня нет брата капитана? — огорчился Колька. — Везет же всяким!
Мы сидели на берегу реки и грустно смотрели на воду. И почему мы такие неудачники? Вот и джунгли завяли. Это все девчонки! Надо было тропические ливни устраивать, а они из кружки поливали.
— А может, плот сделаем, — сказал я.
— Зачем плот? — удивился Мишка, — Давайте, лодку.
— Лучше корабль. Шхуна-бриг «Пилигрим»!
Смотрел «Пятнадцатилетнего капитана»? — затараторил Колька.
— А из чего делать будем? Доски нужны, гвозди всякие, инструменты… — задумался Мишка. — Там у меня в сарае штук пять досок лежит. Еще те досточки! Отец из них шкаф уже два года делает.
— А во дворе доски валяются, — заметил Колька. — Про них-то мы забыли.
— Так те для беседки, — ответил я.
— А мы немного возьмем, штук шесть, сказал Колька. — Только, чур, меня слушаться. Ведь в корабле главное что? Капитан, форштевень и киль!
Мы с Мишкой даже рты раскрыли: и где он таких слов набрался? Но сделали вид, что все нам понятно.
— Конечно, форштевень, — поспешно согласился я.
А Витька по малолетству спросил:
— Что это такое?
— Ну, нос, — снисходительно объяснил Колька.
Мы еще раз окунулись и пошли осматривать материал. Мишкины доски мы одобрили. Они были гладкие, толстые, и от них пахло смолой.
— Озон! — засопел носом Колька. — Как в лесу.
— А у меня тоже есть дощечки, — засуетился Витька. — Еще лучше этих.
Витькин сарай никогда не закрывался на замок, потому что там, кроме двух чурбанов и Марсика, ничего не было.
— Ну, где же твои дощечки? — угрюмо спросил я.
— А вот они. — Витька показал на сломанный ящик. — Потрогай, какие гладкие. Одна в другую заходит!
Колька усмехнулся:
— Твои дощечки нам не подойдут.
Витька чуть не заплакал от обиды.
— Нет, ты потрогай, — кричал он, — какие гладкие. Настоящий озон!
Мы засмеялись, а Колька начал успокаивать Витьку:
— Ну ладно, не ерепенься. Доски твои не годятся, а вот чурбан у тебя заберем. Дубовый! — Он щелкнул пальцем. — Слышишь… не гудит. Мы из него форштевень сделаем.
— Правда? — обрадовался Витька и гордо посмотрел на Мишку.
— И второй заберем, — продолжал Колька.
— Второй-то зачем?
— На шпангоуты пойдет.
Мы с Мишкой понимающе закивали головой и поддакнули:
— В самый раз на шпангоуты.
— А может, второй не надо? На чем отец дрова рубить будет?
— Да у вас и дров нету, — заметил Мишка.
— А вдруг будут, — ныл Витька.
— Ну, ладно, ладно, — отрезал Колька. — Решили— значит, берем!
— Ну, разве что на шпангоуты, — загрустил Витька. — А что это такое?
— Ну, крепления такие, распорки, — отмахнулся Колька. — Да и что это за бриг без шпангоутов.
Мы перекатили чурбаны в Мишкин сарай, и Колька сказал:
— Ну что ж! Для начала хватит.
Теперь надо было подумать об инструменте.
— Назначаю сбор к вечеру, — приказал Колька. — С пустыми руками не приходить.
Вечером мы подсчитали трофеи. Больше всего у нас оказалось молотков: четыре молотка и кувалда. Кувалду притащил Витька, еле донес. Мишка добыл тиски и рубанок, Колька — напильник и ножовку. А я достал больше всех — наждачную бумагу, ватерпас, шило, цыганскую иглу, пять больших гвоздей и тридцать маленьких, и даже театральный бинокль Бинокль Колька сразу забрал себе:
— Это для капитана.
А маленькие гвозди забраковал:
— Ими только подошвы приколачивать.
Мы разложили все на полу и долго любовались нашим богатством. Мишка покопался в углу и добавил в кучу тяжелый топор-колун.
Вот только клещей и плоскогубцев не было.
— Гвоздей мало, — сказал Колька страшным голосом.
— А я знаю, где гвозди достать, — радостно зашипел Витька. — Из сараев повыдергивать.
— Зубами? — спросил я.
— Плоскогубцы нужны позарез, — вздохнул Мишка.
— Их можно руками выдирать! — возмутился Витька. — Они еле держатся.
И мы пошли выдирать гвозди. Колька, как увидел первый гвоздь, так и присосался к нему как магнит. Гвоздь не поддавался. Зато поддалась доска. Колька выдрал ее вместе с гвоздем и шлепнулся на землю. Сюрприз! Тянул он один гвоздь, а в доске их оказалось целых четыре. Один другого больше.
— Ну, что я говорил, — гордо сказал Витька. — Тут что досок, что гвоздей, — и он широко показал на сараи, — видимо-невидимо. Непочатый край!
— Ржавые они, — сморщился Мишка.
— Это ничего, — утешил я его. — А наждачная бумага зачем?
Колька, ободренный первыми успехами, вцепился в другой торчащий гвоздь. Но тот сидел крепко, и доска тоже не отрывалась. Тогда мы притащили тиски, зажали в них шляпку и сообща выдернули гвоздь и… опять вместе с доской,
— Ужас! — сказал Колька. — Еще пара гвоздей, и от этого сарая ничего не останется.
Мишка порекомендовал сараи не ломать, а то шум будет и всякое другое. Мы вздохнули и прибили доску на место тем же гвоздем. Колька разозлился и сказал, что четыре гвоздя лодку не сделают. Мы прибили и первую доску и ушли в сарай.