Неудачное похождение одного духа
Шрифт:
— И все-таки мне не хочется, чтоб он это делал, — продолжал настаивать Уиш.
Мы стали с ним спорить. Он доказывал, что если Клэйтон будет производить эти пассы, то это будет с его стороны слишком легкомысленным отношением к серьезному вопросу.
— Но ведь не верите же вы? — спросил я.
Уиш взглянул на Клэйтона, уставившегося в огонь и решавшего в уме какие-то вопросы.
— Я верю наполовину, — отвечал он.
— Клэйтон, — сказал я, — вы просто ловкий лжец. Все это было правдоподобно, кроме последнего исчезновения, которое бесспорно доказало, что все это было чистой выдумкой. Признавайтесь же, что это так!
Он встал, не обращая никакого внимания на мои слова, и направился на середину ковра, перед огнем, прямо против меня.
С минуту он задумчиво рассматривал свои ноги, но затем глаза его, с выражением сосредоточенного внимания, уставились в противоположную стену. Он медленно поднял руки на один уровень с глазами и начал…
Надо вам заметить, что Сандерсон принадлежал к секте массонов и был членом ложи четырех королей, посвятившей себя изучению и толкованию тайн массонства настоящих и прошедших времен. Между членами этой ложи Сандерсон далеко не последнее лицо. Он с большим интересом в своих красноватых глазах следил за всеми движениями Клэйтона.
— Это недурно, — заметил он, когда тот кончил. — Вы, право, Клэйтон, замечательно осмысленно все это проделываете, только вы пропустили одну незначительную подробность.
— Я знаю, — отвечал Клэйтон. — И мне кажется, что я знаю, какую.
— Какую же?
— А вот эту, — сказал Клэйтон, как-то странно сгибая и вытягивая руки.
— Верно.
— Это, это именно то, чего он никак не мог сделать. Но откуда вы…
— Я не могу понять всю эту историю и вообще, как вы это придумали, но это именно я понимаю, — отвечал Сандерсон. — Все эти пассы, — добавил он после некоторого размышления, — имеют связь с некоторыми масонскими тайнами… Вы, вероятно, знаете? Иначе как это объяснить?… — Он снова задумался. — Я не думаю, чтоб это могло вам повредить, если я вам покажу надлежащее движение. Если вы действительно что-нибудь знаете, то вы поймете, если же нет, то не о чем и говорить.
— Я знаю только то, — отвечал Клэйтон, — что этот бедный малый показал мне прошлой ночью.
— Ну, все равно, — сказал Сандерсон, осторожно кладя свою трубку на камин и делая какие-то быстрые движения руками.
— Так? — спросил Клэйтон, проделывая то же самое.
— Да, — отвечал Сандерсон и снова принялся за свою трубку.
— Теперь, — сказал Клэйтон, — я могу проделать всю штуку совершенно правильно. — Он стоял прямо перед огнем и, улыбаясь, глядел на нас. — Впрочем, мне почудилась некоторая нерешительность в этой улыбке. — А что, если я начну? — спросил он.
— Я бы не стал это делать, — заметил Уиш.
— Но ведь ему не угрожает никакая опасность! — воскликнул Ивэнс. — Материя неразрушима. К тому же нельзя же допустить, чтоб подобный фокус мог перенести Клэйтона в мир теней! Это совершенно невозможно! Что касается меня, Клэйтон, то я ничего не имею против, если вы будете это проделывать до тех пор, пока у вас не отвалятся руки.
— Это меня нисколько не убеждает, — возразил Уиш, вставая и кладя Клэйтону руку на плечо. — Вы меня заставили наполовину уверовать в ваш рассказ и я не желаю, чтоб вы это делали.
— Господи, — воскликнул я. — ведь Уиш-то испугался!
— Да, я испугался, — отвечал Уиш с такой глубокой серьезностью, что я не знал, действительно ли он это думает или притворяется. — Я верю в то, что он может исчезнуть, если только он проделает все эти движения.
— С ним не случится ничего подобного! — воскликнул я. — Из этого мира есть только один выход, и Клэйтону придется еще лет тридцать ждать этого момента. Кроме того… этот дух… Неужто вы думаете?..
Уиш пробрался между нашими стульями и подошел к столу.
— Вы с ума сошли, Клэйтон, — сказал он.
Клэйтон насмешливо улыбнулся ему.
— Уиш совершенно прав, — сказал он, — а вы все ошибаетесь. Конечно, я исчезну. Как только я проделаю все эти пассы, то я испарюсь в воздухе. Момент — и на этом ковре никого не окажется, и все присутствующие будут объяты удивлением, тогда как прилично одетый джентльмэн, довольно основательного веса, нырнет в мир теней. В этом я совершенно уверен, да и вы все скоро убедитесь в справедливости моих слов. Я не стану больше спорить, а докажу свою правоту на деле!
— Нет, — начал было Уиш, делая шаг вперед, но тут же остановился, так как Клэйтон уже поднял руки, собираясь повторить пассы, показанные ему духом.
Надо признаться, что мы все, благодаря поведению Уиша, находились в каком-то странном, напряженном состоянии и не спускали глаз с Клэйтона. Что касается меня, то я испытывал такое чувство, точно все тело мое, от затылка и до пят, было сделано из стали. Между тем, Клэйтон с невозмутимой важностью проделывал различные движения руками; он то сгибал их, то размахивал ими. Последнее движение, как я уже упоминал, заключалось в том, что он должен был широко раздвинуть руки, подняв при этом голову. Когда он дошел до этого заключительного движения, то у меня даже захватило дух от ожидания. Это было, кончено, смешно, но вам, наверно, знакомо чувство, вызываемое рассказами о привидениях. К тому же все это происходило после обеда в старом доме, при довольно таинственной обстановке.
С секунду, которая показалась нам необыкновенно длинной, он простоял с распростертыми руками и поднятой головой. Свет от висячей лампы падал прямо на его спокойное, уверенное лицо. Секунда эта показалась нам положительно вечностью. Затем все облегченно вздохнули, так как всем было очевидно, что он никуда не исчез. Все это было полной бессмыслицей. Он просто выдумал целую историю, в правдивости которой ему почти удалось нас убедить, вот и все!..
И вдруг на лице Клэйтона произошла перемена! Оно начало изменяться, подобно тому, как изменяется дом, в котором вдруг погаснет свет. Глаза его внезапно остановились, улыбка застыла на губах, а сам он продолжал стоять, слегка покачиваясь.
Эта секунда показалась нам также целой вечностью. Затем раздался шум передвигаемых стульев, опрокинутых вещей, и мы все зашевелились. Колени его подогнулись и он упал бы вперед, если б его не подхватил подоспевший Ивэнс…
Мы все были глубоко поражены. В продолжение минуты никто не мог выговорить ни одного слова. Мы никак не могли поверить тому, что видели…
Когда я, наконец, пришел в себя, то оказался на коленях около него; его платье и рубашка были раскрыты, и Сандерсон щупал его сердце…