Неудачное признание

Мари Ардмир

Через час пустых попыток хоть что-то написать и не замочить бумагу, в комнату ворвался отец. Он проницательно воззрилcя на меня, затаившуюся среди смятых листов и влажных салфеток, усмехнулся. Я не успела вытереть дорожки слез, продолжавшие прорываться, громко шмыгнула носом и сообщила, что занята.

— Не подскажешь, чем?

— Со-оставляю бла-бла-годарсвенное письмо, — просипела я и всхлипнула в конце.

— Слов нет, какие вы у меня... дурехи! — ругнулся граф. Он пересек комнату, сгреб меня с подоконника в крепкие объятия и прижал к груди. Вздохнул, щекой потерся о макушку и выдохнул рвано: —

Мать там ревет, ты здесь. Развели в доме сырость! — Кажется, у него самого горло перехватило, вот почему последующие слова прозвучали глухо, но твердо: — Никогда более... чтобы ни слова... меньше-больше. Безумно... и точка! Поняла?

Я всхлипнула.

— Кивни, если поняла, — потребовал он.

Быстро кивнула, прижалась к нему сильнее и получила поцелуй в висок.

— Не беспокойся, я уже связался с издательством, газетчики напишут опровержение к утру. Отдохни сегодня и пораньше ложись спать.

— А как же ужин?

— На мое счастье, он отменен, — сказал папа, на миг сжал крепче, похлопал по плечу и так же стремительно вышел.

— Ты... ей сказал? — срывающийся голос мамы прозвучал в коридоре.

— Сказал и тебе скажу. Я люблю вас. Я схожу с ума от нежности к вам и зверею от ваших слез! — заявил он, уводя ее прочь. — Прекратите, пoка не напился.

— Не смей...

— Тoгда займи меня другим! — рявкнул граф, и их голоса затихли где-то в доме.

Я перевела дыхание, вернулась к письму и легко придумала пару пoдходящих строк.

«Зэнге, искренне благодарю Вас! Вы не представляете, как облегчили мне жизнь!»

Стоило заклеить письмо, поставить печать и передать его горничной, как меня побеспокоил совсем другой степняк. Черный конверт замерцал, сообщая о новой записке. В этот раз князь не обошелся одной строкой.

«Орвей, дело не терпит отлагательств. Скажи прямо, хотела ли ты поступить в академию Права», — значилось в первой прилетевшей записке, а во второй князь размашисто добавил: — «Не пойми превратно, один из генералов подал запрос на место младшего преподавателя. Это нелепейшее оправдание для длительного нахождения в Ариваски. У него две степени в ведении пыток, но никак не в мирных переговорах».

Я долго смотрела на эти строчки, не понимая связи между моим решением учиться и желанием генерала преподавать.

«Орвей, я все ещё жду ответа», — напомнил Варган через минуту, и я честно призналась:

«Хотела».

«Воздержись, — посоветовал он. — Конечно, если тебе не претят тактически взвешенные посягательства, длительная осада и захват».

«Хорошо», — написала я, не имея никаких сил для споров.

Через долгие пять минут пришло еще одно сообщение.

«Ты не вспылила. У тебя странный почерк. И что это за мокрое пятно?» — и почти сразу же прилетело следом: — «Ты так расстроилась из-за учебы?»

Я промолчала, но степняк неумолимо потребовал ответа:

«Орвей?!»

«Сегодня мне признались в любви», — написала слабой рукой.

Отложила конверт и присела на кровать, ощущая вселенскую усталость, опустошенность и вместе с тем давящую грусть. Кажется, с меня хватит терзаний. Лучше переспать этот день и с завтра с раннего утра начать новую жизнь. В любви и согласии с собой и родными.

23

Утро новой жизни не задалось. Хотя бы потому, что я проснулась с опухшим носом и красными глазами, а в черном конверте обнаружилось несколько посланий. Неверно истолковав мои слова, князь был исполнен решимости расспросить меня.

«Кто?» — спросил в первой записке.

«Не в твоих интересах молчать», — значилось во второй.

«Кто это был, Орвей? — продолжал допытываться князь в третьей.

«Что он сказал?» — требовала четвертая.

А пятая и последняя поражала размашистостью почерка и силой надавливания, от которой рваные буквы получили объем: «Что ты ему ответила?»

Это были бессмысленные и безосновательные предположения, но стоило мне взяться за перо, как конверт вновь замерцал. Князь прислал вырванный из газеты снимок, где мы с Коэном смотрели друг на друга. Я улыбалась, а Зэнге хмурился, словно чувствовал надпись, перечеркнувшую его грудь. «Попрощайся».

«Зачем? Он ни в чем не признавался», — ответила я и получила короткое: «Поздно».

Понятия не имею, о каком опоздaнии говорил князь, но утром от Коэна прибыло письмо с единственным словом «Рано». Вероятнее всего, рано для благодарностей, что ж, я согласилась подождать. Ожидание было приятным. Этим утром состоялся, пожалуй, лучший завтрак за последние пять лет. Атмосфера за столом умиротворяла и наполняла спокойствием, отец был расслаблен, мама улыбчива, а все обсуждаемые темы касались будущих планов, а не Фиви и ее проблем.

— В какую академию ты решила подать документы?

— Боюсь, с поступлением придется подождать, — ответила я, поливая кашу сиропом. Родители переглянулись.

— А в чем причина?

— В князе Варгане. Он слишком рьяно взялся меня опекать. И считает, что появление некоего генерала в преподавательском составе воспрепятствует моей учебе.

— Рассмoтри другую академию, — с улыбкой предложил отец, — или поступление под другим именем.

— А как же внешность? — спросила мама, подкладывая на его тарелку пшеничные тосты.

— Моя дорогая, помимо единственного газетного снимка, который я изъял, она более нигде не появлялась, — произнес он гордо, и был абсолютно неправ. Его младшая дочь крупным планом попала в таблоиды на закрытых тарийских боях.

— Спасибо, подумаю! — закрыла я тему, быстро поцеловала графа в щеку и заверила, что помимо академии осталась еще школа искусств.

— Как интересно. Я только сегодня читала о том, что центральная школа искусств получила крупное пожертвование от степняка. — Мама подлила мне чая и взглядом указала на утреннюю стопку газет с опровержением вчерашней статьи. — Он оказался более чем щедрым и вознамерился курировать отделение актерского мастерства.

— Какое совпадение, — заметила глухо, но значения не придала. Мало ли что взбредет в голову богатым миротворцам.

— Да, народ Тарии подозрительно активизировался в последнее время, — согласился папа, придвигая ко мне поднос с пирожными. — Мне пo секрету сообщили, что собственником многоквартирного дома по улице Тать лихая стал один из степных князей. А ведь ранее никто из них не интересовался нашей недвижимостью.

Не сделав мне понравилась квартира.

— А номер дома известен?