Неуемный волокита

Холт Виктория

Но Кайе покачал головой.

— Нет, принцесса, — сказал он. — Это противоречит желанию короля, моего повелителя, а ему я буду служить до самой смерти.

Надежды влюбленных рухнули. Как им пожениться, если никто не желает сочетать их браком?

Пальма де Кайе счел своим долгом доложить о случившемся сеньору Панже, занимавшему в Нераке высокую должность с тех пор, как по велению короля женился на мадемуазель де Тиньонвиль, не желавшей становиться любовницей Генриха, пока он не выдаст ее замуж.

Сделкой

этой Панже был вполне доволен. Он пользовался благоволением короля, жену ему Генрих вскоре вернул и до сих пор не забывал оказанной услуги.

— Это нужно прекратить, пока не поздно, — заявил Панже. — Его величество хочет выдать сестру за короля Шотландии; мой долг — позаботиться, чтобы она не сделала это невозможным, выйдя замуж за Суассона.

— Я заметил у них сильную целеустремленность, — сказал Кайе. — Думаю, они найдут способ пожениться. А мадам Коризанда помогает им.

Глаза Панже недобро сверкнули. Его жена ненавидела Коризанду, которая сохраняла привязанность короля дольше, чем она; и он разделял ее чувства. Женщина эта в определенном смысле являлась оскорблением его супруге.

Панже принялся за дело немедля. Сперва он удвоил охрану вокруг замка; потом заставил Суассона покинуть Наварру и приставил сильную стражу к принцессе Екатерине.

— Вот, — мрачно сказал Панже, — и конец этого пустячного дела.

Габриэль, признанная королевской любовницей, вначале только смирилась со своей участью. Но Генрих был очень нежным любовником и самым страстным, какого она только знала; он стремился угодить ей, и вскоре она прониклась к нему глубоким расположением.

Габриэль жалела об утрате Бельгарда и теперь понимала, что было неразумно колебаться в выборе между ним и Лонгвилем; по-настоящему она любила только первого; пойми она это раньше, они уже состояли бы в браке.

Бельгард все-таки навещал ее тайно, с большим риском, она даже вообразить не могла, как поступит Генрих, узнав, что его обманывают.

С Лонгвилем Габриэль порвала, а поскольку раньше писала ему глупые, слишком откровенные письма, намекающие на их страстные свидания, попросила вернуть их. Она стала понимать, что королевская любовница занимает во Франции очень значительное положение, и подобные документы разумнее всего уничтожить.

Лонгвиль ответил ей нежным, грустным письмом. Он выполнит ее желание, вернет все письма. И, в свою очередь, просит возвратить ему свои.

Габриэль сложила их в пакет, чтобы отдать посыльному, когда он доставит ей те, что возвращает Лонгвиль. Посыльный прибыл, она взяла пакет и отдала ему приготовленный. Как только посыльный уехал, Габриэль, собираясь предать письма огню, выбрала одно наугад и прочла. На нее нахлынули воспоминания, Лонгвиль некогда был ей очень дорог, поэтому она не удержалась и прочла еще одно. Потом оказалось трудно остановиться.

Читая письма, она вновь переживала волнующие, страстные свидания с милым любовником

и вспомнила, как однажды он не приехал, и она написала, как томилась без него…

Этого письма в пакете не оказалось. Как же так? Одно из самых откровенных. Потом было еще наподобие этого… и еще…

Перебирая конверты, Габриэль поняла. Она вернула Лонгвилю все письма, а он оставил у себя те, которые сильнее других раскрывали страстность их связи.

Габриэль попросила Лонгвиля приехать в ней по очень важному делу.

Лонгвиль не приехал. Прислал гонца с письмом, где писал, что назначать встречу — это безумие. Неужели ей непонятно, что он попадет в немилость, если король узнает об их свидании?

На это Габриэль ответила требованием вернуть ей все письма; Лонгвиль сообщил, что больше возвращать ему нечего.

Габриэль разозлилась. И как только она могла колебаться в выборе между ним и Бельгардом? Бельгард благородный человек. Ей стало понятно, что Лонгвиль оставил те письма у себя в надежде когда-нибудь ими воспользоваться. Продать ей их или пустить в ход как средство шантажа.

И Габриэль возненавидела Лонгвиля. По природе она была не мстительна, но при воспоминании о том, как некогда любила этого человека, выходила из себя, потому что совершенно не понимала его истинной натуры.

Она никогда не забудет этого, никогда не простит Лонгвиля и не даст ему возможности воспользоваться этими письмами.

Генрих позвал Габриэль к себе в Мант, и она поехала туда с отцом.

Ее семья добилась высоких почестей. Некоторые члены королевской свиты, украдкой хихикая, вели разговоры о том, какую высокую цену платит король за привилегию спать с Габриэль д'Эстре; еще более высокую, чем те шесть тысяч, что заплатил за нее Генрих III, хотя семье досталось всего четыре.

Габриэль, по-прежнему принимавшая тайком любимого Бельгарда, боялась, как бы король не узнал, что они его обманывают, хотя и считала, что сможет оправдаться перед ним, но страшилась за своего возлюбленного.

Поэтому она разработала план и позвала отца. Когда он пришел, сказала:

— Отец, поскольку я королевская любовница, тебя и всю нашу семью повсюду оскорбляют.

Месье д'Эстре, привыкший к насмешкам и презрению из-за поведения жены, не склонен был воспринимать направленные в адрес дочери слишком серьезно.

— Я, — продолжала Габриэль, — незамужняя, и всем известно, что живу с королем. Людей, конечно, это возмущает. В таких обстоятельствах женщине обычно находят мужа.

Месье д'Эстре признал справедливость сказанного.

— Король при желании мог бы выдать тебя замуж, — сказал он.

— Отец, поговорить с ним — твой долг. Я твоя дочь, ты обязан защищать мою честь. Поговори с королем, прошу тебя.

Тот задумчиво поглядел на нее.

— Если можно сказать, что ты расстроена, я скажу. Тогда он меня выслушает.