Неуемный волокита
Шрифт:
— Ну? — спросил Генрих.
— Его зовут Жан Шатель, сир. Это простак.
— Только простаки и хватаются за нож, — ответил Генрих.
— Сир, я пребывал какое-то время в сильном испуге, даже видя, что вы ранены легко. Этот парень выронил свое оружие, и я не сразу его увидел. Стоял я поблизости, и все произошло очень быстро.
— Ты подумал, что я могу заподозрить тебя. Нет, кузен.
— Этот страх быстро прошел. И нападающий сознался.
Генрих кивнул.
— Послушай, кузен, — сказал он. — Иногда король бывает вынужден поступать
Суассон опустил взгляд.
— Что сказал этот человек? В чем причина? — спросил Генрих.
— Говорит — жалеет, что промахнулся.
— Бесстрашный малый.
— В коллеже его учили, что убить короля, не принадлежащего к католической церкви и не утвержденного папой римским, — богоугодное дело.
— Но я же принял мессу.
— Сир, это было выгодно.
— Интересно, многие ли католики во Франции разделяют мнение этого человека?
— Люди пошли к коллежу иезуитов, сир. Грозятся спалить его. Значит, в Париже у вашего величества есть друзья.
— И друзья, и враги.
Король погрустнел.
— Суассон, это не первое покушение с тех пор, как я стал королем.
— Да, сир, но люди знают вас и полюбят.
— Я хочу лишь хорошо служить своей стране. Надеюсь, в будущем скажут, что благодаря Генриху IV Франция стала жить лучше, в ней прибавилось терпимости, а забывшие о бедности люди не боятся выражать свои взгляды. Я мечтаю добиться этого.
— И добьетесь, сир. Люди начинают это понимать.
— Может быть, Суассон. Но мне хотелось бы знать, сколько людей сейчас точат ножи.
«Я должен жениться, — подумал Генрих. — Раз меня хотят прикончить — не всегда же убийца будет терпеть неудачу — мне нужен сын, который унаследует после моей смерти корону и сделает для народа все, что стремился сделать я и не успел».
Марго должна согласиться на развод. Это необходимо.
Однако королю с королевой было нелегко добиться развода. Папа римский не давал согласия; Марго, хоть и утверждала, что не хочет возвращаться к мужу, заявила, что колеблется из-за его желания жениться на Габриэль д'Эстре; то, что король сделал ее маркизой де Монсо, а затем герцогиней де Бофор, чопорно добавляла Марго, не изменит того факта, что она вела в высшей степени распутную жизнь. Допустимо ли, чтобы королева Франции была продана в юности нескольким мужчинам? Нет! Марго не могла уступить корону такой женщине — разве что после долгих размышлений.
Прошло несколько лет. Король покорял все еще не признавшую его часть страны и старался возродить промыслы. Но помнил, что стареет и что у него до сих пор нет наследника.
Габриэль, теперь превосходная, не дающая поводов для ревности любовница, родила ему дочь, Екатерину-Генриетту, и еще одного сына, Александра. Все трое отпрысков могли бы стать детьми Франции, но шли долгие переговоры с королевой Марго. Он все еще состоял с ней в браке.
Генриху IV казалось, что некоторые
Герцог де Сюлли тайком наводил справки и пришел к выводу, что богатое семейство Медичи может принести большую пользу короне. Казна, естественно, обеднела во время войны, и брак с одной из дочерей этого семейства сулил большую выгоду. Поэтому Сюлли считал своим долгом всеми способами препятствовать браку короля с любовницей, поскольку он не мог принести денег в казну.
Однако, подобно всем остальным, герцог начинал беспокоиться. Король уже не молод; у него несколько незаконных детей, помимо тех троих, кого они с Габриэль считают законными, и создается опасное положение. Габриэль называет своих сыновей и дочь детьми Франции, а этот титул дается лишь законным членам королевской семьи.
Сюлли старался склонить короля к своей точке зрения. Когда они обсуждали срочную необходимость развода, министр заметил, что Марго была бы более сговорчивой, если б король вступал в брак, который бы она считала достойным.
— Не забывайте, сир, ваша супруга будет королевой Франции.
— Думаешь, я могу забыть об этом?
— Нет, сир, но проблема эта сложная. Очень важно, чтобы вскоре появился наследник. И было б хорошо, если б вы заранее выбрали невесту. Может, есть смысл устроить смотрины самым красивым девушкам королевства; вы бы смогли выбрать ту, какая больше всего понравится.
— Зачем? Я знаю, на ком хочу жениться. И ты знаешь. Давай не будем кривить душой.
Сюлли вздохнул.
— Сир, тут могут возникнуть осложнения. Предположим, вы женитесь на герцогине, у вас рождается сын. Кто же будет наследником — рожденный до брака или после?
— С этим вопросом можно будет разобраться, когда он возникнет.
— Вопрос очень тонкий, сир.
— Полагаю, решить его в моих силах.
— Да, конечно. А крестины вашего Александра?
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, разумно будет устроить их с меньшей пышностью, чем хочется герцогине. Она готовит такую церемонию, какая подобает наследнику престола.
— Сюлли, ты, кажется, намерен рассердить меня.
— Я намерен трудиться для вашего блага, сир, и блага страны.
— Знаю. Знаю. И все-таки злюсь. Перестань, добрый мой друг. Нам ни к чему ссориться.
— Готов поклясться, герцогиня рассердится на меня, когда узнает о моих предложениях.
— Я не скажу ей, что они твои. Она уже заявляет, что слава королевства для тебя значит больше, чем мое счастье, чем счастье ее и детей.
— Слава королевства, — ответил Сюлли, — это слава короля. И ради вашей короны, сир, прошу, не устраивайте королевских крестин. Народу это не понравится, а ему, согласитесь, надо угождать, без его поддержки король не в состоянии править как должно.
— Понимаю, о чем ты. Распоряжения насчет крестин отдавал не я.
— Очень хорошо, сир. В таком случае, отменить их будет легче. Видимо, занималась ими мадам де Сурди.