Неукротимая герцогиня
Шрифт:
– Детки не имей, с жена не спи: чик-чик копье для любовь отрезай! – объяснил нубиец. – Ваш папа, который в Рим живет, много такой мальчик иметь: большой хор. Петь тоненько… О-о!
– Ой! – поразилась Жаккетта. – Бедны-ы-ый!.. Плохо небось? А?
– Хорошо… – пожал алыми, в графских вензелях плечами Абдулла. – Привык давно, мальчик был, когда делай меня евнух.
– Неужто совсем отрезали?! – допытывалась неугомонная Жаккетта. – Под самый корень?!
– Нет, все как у человек, только с жена спать не моги! – лаконично описал свое состояние
– А домой, к своему народу, ты не хочешь? Жаккетте было так жалко нубийца, что она твердо решила принести ему в следующий раз что-нибудь особенно вкусненькое. Надо же, как человеку не повезло: и родителей в войну убили, и женщин любить не может, и в плен попал, чуть мечом пополам не распластали, да и дальше неизвестно что будет. Вот беда-то!
– Мой народ после тот война уйти совсем другой место. Я не знать куда. Теперь я чужой для мой народ!
Абдулла поплотней закутался в нагробный покров и зевнул. – Ты идти. Пора!
– Господи, времени-то сколько прошло? – опомнилась Жаккетта и вскочила. – Ладно, завтра попытаюсь прийти. Спи, Абдулла!
Мало-помалу отъезд становился все ближе.
Главной фигурой в замке стал мессир Ламори мадам Изабелла категорически отказывалась трогаться с места, пока домашний астролог не сообразит наиболее благоприятную дату для начала путешествия.
Мессир Марчелло, не споря, прихватил Жаккетту (как он объяснил «для варки нужных ингредиентов метафизической композиции анализа небесных сфер и светил» – все рты так и раскрыли) и заперся с ней на трое суток в своей башне, оставив дамские головы на произвол судьбы.
Но несмотря на ропот плохо причесанных неумелыми камеристками дам, мадам Изабелла была тверда, как гранит, и готова была грудью лечь на порог, но не дать оторвать мастера от наиглавнейшего дела!
Три дня и две ночи у астролога и Жаккетты ушли, естественно, на пылкую любовь.
Мессир Марчелло развернул во всю ширь свой неукротимый итальянский темперамент и проявлял такие чудеса нежности, изобретательности и фантазии, что Жаккетта только диву давалась, открывая все новые нюансы приятного времяпрепровождения с противоположным полом. Наверное, в башне не осталось местечка, где бы мессир Марчелло не любил Жаккетту.
В перерывах они подкрепляли силы изысканными яствами с графского стола, и итальянец смешил Жаккетту, рассказывая ей разные байки из жизни во Флоренции, Генуе, Падуе и других городах своей родины.
На исходе третьего вечера мессир Ламори нехотя оторвался от Жаккетты и, сварганив в камине какую-то адскую смесь из трав и вина, полез в толстенный пыльный манускрипт.
Прочитав пару страниц, итальянец захлопнул том, зажал его под мышкой, другой рукой обнял Жаккетту за талию и со словами:
– Давай-ка, малышка, поглядим на звезды! – направился в ее теплой компании на смотровую площадку башни.
Но, к жуткому разочарованию мессира Ламори именно в эту роковую ночь небо затянуло тучками.
Жаккетта чуть хмыкнула, вспомнив, какие яркие звезды были вчера и позавчера, когда она, совершенно обнаженная, лежала в объятиях астролога и наблюдала, как покачивается Млечный Путь.
– Да… – почесал в затылке мессир Марчелло. – Надо было тебя вчера сверху пристроить. Может быть, что и разглядел бы… Не учел! Ну ладно, так напишу!
Прежним манером он спустился обратно, держа одной рукой книгу, другой Жаккетту. – Свари, сага mia, что-нибудь поесть… – попросил мессир Марчелло, нехотя усаживаясь за стол. – Черт, голова трещит; сил нет! Принеси-ка вон тот платок…
Туго повязав больную голову, астролог на секунду задумался…
– Поскольку Солнце, находясь под влиянием Юпитера, проходя меж рогов Козерога, попадает в левую чашу Весов, это указывает на наступление периода, благоприятного для… – начал он бойко строчить заказанный гороскоп. – Сага mia, так госпожа Жанна за мужем в Бретань собралась?
: – Да, там она найдет себе равного, – подтвердила Жаккетта, колдуя над горшком с похлебкой, куда она сложила все, что смогла найти после их трехдневной осады: кусочек копченой свиной грудинки, четыре морковки, пару луковиц, репку, несколько горстей фасоли.
Похлебка уже начала закипать, распространяя сытный аромат, а Жаккетта принялась лущить в подол гороховые стручки, намереваясь закинуть в варево и зеленый горошек, чтобы уж ничего не пропало зря.
Мессир Марчелло втянул крупным носом запах и одобрительно заметил:
– Вкусно пахнет! А госпожа Изабелла как?
– Чего ей в какую-то Бретань рваться, не она ведь девица на выданье! Да тем более от нового дружка… – простодушно раскрыла сердечные тайны графини Жаккетта.
– Ага, теперь понятно…
Мессир Марчелло бросил перо на стол, нимало не обращая внимания на то, что чернила капают на скатерть, и принялся рассуждать вслух.
– Госпожа Жанна обладает столь твердым характером, что, даже если все светила ополчатся против нее, мужа она себе отвоюет. На месте бретонцев я не стал бы испытывать судьбу и ввергать герцогство в пучину бедствий, а быстренько сосватал бы ей подходящего супруга… А что касается госпожи Изабеллы – если уж она ехать не хочет, никакой самый благоприятный в астрологическом плане день не убережет ее от несчастий и разочарований. Поэтому выехать можно в любое время… А ты, малышка, когда хочешь?
Жаккетта с ответом не торопилась. Она прикинула и так и этак, вспомнила, что надо будет как-то прятать в обозе Абдуллу, и, ссыпая из подола горох в булькающую похлебку, сказала:
– По мне, так лучше где-то в новолуние или сразу после него.
Сага mia! Да ты прирожденный астролог! – воскликнул довольный итальянец. – Эти дни можно прекрасно обосновать, и я уже вижу, какая славная речь получается! Иди ко мне! С этими дурацкими расчетами я уже два часа не испытывал дивного чувства блаженства, лаская тебя! Сейчас мы наверстаем чуть было не упущенное навсегда время любви, а потом отдадим должное твоему аппетитному супу!