Неукротимая герцогиня

Галан Жюли

Но тут чуть дальше опрокинутой девушки, на грани темноты и света возникла безмолвная фигура, разглядев которую, маркиз моментально протрезвел.

Из темного провала капюшона, в котором угнездилась непроглядная чернота, сверкали громадные глаза.

Маркиз застыл на месте.

Не двигалась и жуткая фигура.

От этого маркизу было еще страшней. Его правая рука судорожно металась по телу и никак не могла решить, что же делать: то ли хвататься за нательный крестик, то ли привести сперва нижнюю часть костюма в нормальное состояние.

Вселенское оцепенение продолжалось

несколько секунд.

В пещере капюшона начали медленно обнажаться крупные белоснежные зубы пока не возникло замогильное подобие улыбки.

Этого натянутые нервы маркиза уже не выдержали. С визгливым всхлипом он развернулся и ринулся прочь не разбирая дороги.

Удача, сопутствующая дуракам и пьянчугам, не подвела и привела его обратно в веселящийся зал. Трясущимися руками маркиз кое-как привел себя в порядок и прошмыгнув к столам, припал к кувшину с вином. Заглушая пережитый ужас, он, как сухой песок, впитывая божественную влагу. В результате чего упился свинья свиньей, свалился под стол и уснул.

Закутанный в старый плащ Абдулла, смеясь, помог подняться Жаккетте.

– Ты сильно ушибиться? – заботливо спросил он.

– А-а… пустяки! – весело ответила Жаккетта. – Ты молодец, до смерти напугал маркиза. А как ты здесь очутился?

– Я слышать топот. Решить спуститься. Если чужой – я встать в угол. Темнота, Не видно. Если ты – помочь. Как вкусно пахнуть! Это еда с пир? Для я! – сказал нубиец, принюхиваясь к аромату высыпавшихся из корзины кусков угощения.

– Да, тебе, – подтвердила Жаккетта. – Только что теперь из них получилось, не знаю. Сплошная каша, наверное.

Она собрала высыпавшуюся еду обратно в корзину и вручила ее нубийцу. Проводила Абдуллу до лестницы и напоследок сказала:

– Это святая Анна шепнула тебе что мне нужна помощь. А сдается мне, Абдулла, что Аквитанский отель сегодня получил настоящее привидение. Видишь, как хорошо получилось! А ты в женские тряпки рядиться не хотел!

Глава IX

Как ни странно, но этот, казалось бы, неравный союз молодости и зрелости получился очень гармоничным.

Герцог безмерно гордился красотой своей юной жены и с удовольствием наблюдал, как грациозно она танцует, сидит в седле и молится в церкви.

Жанна была страшно довольна, что теперь она супруга герцога. Появляясь на балах и приемах, участвуя в охоте и торжественных процессиях, она теперь свысока посматривала на незамужних девиц и мило приветствовала баронессу де Круа при каждой их случайной встрече.

Вслед за герцогом Жанна полюбила охоту, постоянно сопровождала его в лесных экспедициях и еще жарче, чем он, доказывала всем преимущества сан-гуверов перед остальными собаками.

С супружескими отношениями тоже получилось как нельзя удобней. Герцог в меру сохранившихся сил старался доказать, что он достоин столь молодой супруги. А Жанна, познав этот ранее не очень известный ей аспект жизни, считала, что было бы еще лучше, если бы сна было побольше, а любви поменьше.

Жанна довольно примеряла новенький чепчик.

Изящно выгнутый, он точно повторял сооруженную Жаккеттой прическу с двумя валиками над ушами. Отделанный золотой сеточкой и украшенный жемчужинками подарок супруга был чудо как хорош.

– А как он к вашим серьгам подойдет! – восторженно воскликнула Аньес, державшая зеркало так, чтобы госпожа могла разглядеть себя со всех сторон.

– И правда… – задумчиво сказала Жанна, не отрывая взгляда от своего изображения.

Она неторопливо поворачивала голову из стороны в сторону, любуясь изящной безделушкой, и лениво рассуждала:

– В дороге я его носить конечно же не буду. А вот по приезде в Нант сразу надену. Как хорошо, что двор перебирается в Нант! Там, говорят, можно с заходящих в порт кораблей купить прекрасные ткани. Кипрский шелк, атлас… И куда дешевле, чем у этих хитрых торгашей в городе! У госпожи Антуанетты есть почти такой же чепец, но куда грубее. Вот она обозлится! Жаккетта, тьфу ты, Якобина, серьги давай!

– Так вы же сами их ювелирщику на прошлой неделе снесли! – фыркнула обиженная онемеченным именем Жаккетта, вкалывая в правый валик еще одну шпильку.

– Ой, точно… Я совсем забыла с этим отъездом! – расстроилась Жанна. – Они уже два дня как готовы, надо было давно забрать. А завтра с утра выезжаем… Яко… да ладно! Жаккетта, беги к ювелиру и забери их!

– А почему я? – попыталась отвертеться Жаккетта. – Уже темнеет, госпожа Жанна, я боюсь!

– Молчи, дура! – стукнула кулачком по подлокотнику Жанна. – Кому же еще идти, раз когда я серьги чинить отдавала, ты со мной была?! Никому другому ювелир и не отдаст! Неси бумагу и чернила!

Черкнув несколько строк, она сложила записку и скрепила своей печаткой с помощью восковой свечки.

– А чтобы не бояться, возьми кого-нибудь, кто свободен! – сказала Жанна, отдавая Жаккетте письмо. – И шевелись быстрее – ты мне вечером понадобишься!

Легко сказать – возьми кого-нибудь свободного! Все свободные были при деле, не говоря уж про занятых. Готовились к отъезду в Нант. Большой Пьер, на которого возлагала надежду Жаккетта, вообще исчез, пользуясь привилегиями начальника. (Последний месяц он вечерами регулярно испарялся из отеля.) Более менее незанятым был только Шарло.

«Ну его, такого провожатого, к дьяволу! – подумала Жаккетта. – Обойдусь и одна как-нибудь!»

В ее планы тоже входило вернуться пораньше: ведь надо было опять куда-то пристраивать нубийца, чтобы он незамеченным доехал до места.

Лавка золотых и серебряных дел мастера располагалась в центральной части города, в небольшом тупичке, который вся округа звала Жирный Тупик. Там держали свои конторы и лавки почтенные горожане, знавшие звон денег не понаслышке.

Сухонький старичок ювелир, казалось, совсем утонул в тяжелых складках своего суконного, отороченного мехом нарамника [21] . Он уютненько дремал в кресле у прилавка, изредка шевеля во сне узловатыми пальцами.

21

Нарамник – мужская верхняя одежда типа плаща, надеваемая через голову, не сшитая с боков.