Неукротимые удовольствия

Райт Сюзанна

В отличие от своей сестры-близнеца, Диллон не торопился. Нет, он был щенком, который двигался в своём собственном темпе, ни за кем другим. Ему было всего шесть, но у него уже были непринуждённость и развязность взрослого волка-перевёртыша. Валентина часто называла его старой душой.

— Папа, я больше не хочу сестру, — пожаловался Диллон. — Можем ли мы обменять её на мальчика? Или даже просто на домашнее животное?

— Нет, мы не можем. И ты действительно любишь её.

Диллон скривил верхнюю губу.

— Я искал

тебя, — сказал Доминик своей паре.

Мила бросила взгляд на близнецов.

— Я искала их.

— Диллон преследовал кролика в подлеске и пытался выманить его, — сказала Грета, стряхивая красную божью коровку со своего топа. — Эмилия предложила ему помощь. Где-то по пути они подрались и скатились в канаву.

Доминик застонал. Хотя Диллон был довольно покладистым щенком и не часто выходил из себя, Эмилия знала, как вывести его из себя — и маленькая кошечка часто это делала, поэтому дети часто ссорились из-за всего и ни из-за чего. Тем не менее, они чрезвычайно защищали друг друга.

— Эмилия неудачница. Я собираюсь поиграть с Бастьеном, — заявил Диллон. Затем он ушёл.

Маленький носик Эмилии сморщился.

— Он неудачник.

Доминик потянул её за локон.

— Никто из вас не неудачник. — Он поставил её на ноги. — А теперь иди, поиграй. — Она направилась прямиком к дочери Джейми и Данте.

Грета приложила руку к груди.

— Твои дети растопили моё сердце.

— Некоторые сказали бы, что у тебя его нет, — съязвила Райли, проходя мимо.

Грета затаила дыхание, свирепо глядя на ворона.

— Некоторые сказали бы, что ты всего лишь потаскушка.

Райли насмешливо приподняла бровь.

— Это лучшее, что у тебя есть, Гретхен?

— Я Грета.

— Плевать.

Как и следовало ожидать, Грета двинулась вслед за вороном, нанося оскорбление за оскорблением.

Доминик обнял свою пару и притянул её ближе.

— Наконец-то мы одни.

Солнечный свет отразился от её висячих бриллиантовых серёжек. Он купил комплект, чтобы она надела его на их церемонию, которая состоялась через месяц после того, как сформировалось запечатление. Со временем их связь только укреплялась, и людей всегда удивляло, что он и Мила не были истинной парой — они были просто такими крепкими.

Даже все эти годы спустя он хорошо помнил их брачную церемонию. Помнил, как великолепно она выглядела, какой счастливой была и как они очень мало спали той ночью. И как большинство мужчин, как из его стаи, так и из стаи Меркурия постоянно приставали к ней с пошлыми репликами.

Доминик нежно поцеловал её в губы, погрузив свой язык внутрь ровно настолько, чтобы быстро, дразняще коснуться её языка.

— Ты приятная на вкус.

— Ты на вкус как пиво.

— Ты все равно опьянеешь от моего вкуса.

Она рассмеялась.

— Я думала, все наоборот.

— Это может быть и то, и другое. — Над ними проплыла тень,

и он поднял глаза, чтобы увидеть перистое облако. — Хочешь ещё еды?

— Нет, я в порядке. — Она взглянула на свои наручные часы. — Нам скоро нужно возвращаться в дом. Становится поздно. Фрику и Фрэк нужно принять ванну.

Его рот скривился.

— Ты не можешь называть наших детей Фриками.

— Я прошла половину пути вместе с тобой и могу называть их как хочу.

Он усмехнулся.

— В любом случае, да, мы все скоро вернёмся. И это хорошо, потому что я больше не могу видеть тебя в этой майке.

В последний раз, когда она надевала это платье, он разрезал тонкие бретельки когтями, потянул майку вниз, чтобы освободить её груди, а затем трахал мягкие, как лепестки, шарики, пока не излил на них своё семя.

Он не понимал, что она пришила бретельки, пока она не натянула топ утром, озорно улыбаясь, явно говоря, что знала, каково Доминику было видеть её снова в нём. Вспышки воспоминаний продолжали проноситься в голове — член мягко лежал между её сисек, её соски были твёрдыми и тёмными, а язык слизывал капельку спермы, упавшую на её губу.

— Думаешь, на этот раз тебе удастся не порвать лямки? — спросила она.

— Я не могу ничего обещать. — Приблизив губы к её уху, он понизил голос. — Когда-нибудь играла в чехарду голышом?

— Нет.

— О, ты никогда не жила.

— Так ты хочешь поиграть в игру позже, да?

— Не-а. На самом деле, я просто хочу хорошенько, надолго ощутить вкус твоих шикарных губ. — Он отхлебнул пива, а затем коснулся её губ. — И этих тоже, очевидно.

Мила закатила глаза.

— Твой разум всегда в канаве.

Вероятно, так было бы всегда. Если кто-то думал, что отцовство излечит его от расстройства, связанного с извращениями, они ошибались. Он просто следил, чтобы дети не подслушали.

— Итак, эти твои планы состоят из чего-то ещё, кроме того, что ты собираешься напасть на меня?

Он улыбнулся.

— О да. Я собираюсь трахнуть тебя так сильно и глубоко, что ты не сможешь этого вынести. Но я не остановлюсь. Я продолжу брать и владеть тем, что принадлежит мне. — И, может быть, он включил бы немного анальных игр. — Серьёзно, я надеюсь, у тебя есть страховка для домашних животных, детка, потому что я собираюсь уничтожить тебя позже.

Она покачала головой.

— Ты действительно сумасшедший.

— Для тебя это не новость.

— Ты прав, это не так.

Прижавшись к нему, Мила закрыла глаза, когда прохладный ветерок скользнул по ней, взъерошив волосы и одежду. Было жарко, как в аду, но она не жаловалась. Несмотря на жару, день выдался относительно спокойным. Крепко прижавшись к своей паре, пока он раскачивал её из стороны в сторону, она слушала шелест травы, щебет птиц и журчание воды. Её кошка наслаждалась безмятежным моментом.