Неукротимые удовольствия
Шрифт:
Доминик дерзко приподнял бровь.
— Что, ты не можешь говорить обо мне гадости, пока я здесь? Потому что мы оба знаем, что именно это ты собираешься сделать.
Джоэл склонил голову.
— Прекрасно. Как я уже сказал, я много слышал о тебе. Я не хочу, чтобы мою подругу использовал ещё один игрок. С неё было достаточно этого дерьма от бывшего.
— Похвально с твоей стороны. Но Мила не слаба. Ей не нужно, чтобы кто-то защищал её. Если она хочет, чтобы я ушёл, я уйду.
Мила фыркнула.
—
Рот Доминика изогнулся.
— Нет, но это звучало хорошо, не так ли?
— Это так. — Она посмотрела на Джоэла. — Спасибо за беспокойство, но в нем нет необходимости.
— Если ты действительно так думаешь, ты не усвоила урок Гранта, — отрезал Джоэл.
Её кошка зарычала и вцепилась когтями. С точки зрения кошки, Джоэл отказался от своих прав на неё. Он не имел права вмешиваться в её жизнь. Но Мила увидела в его вмешательстве то, что это было подсознательное стремление защитить её, которое его инстинкты не позволили бы ему игнорировать. В его намерения не входило причинять ей боль.
— Ты снова читаешь мне нотации.
Его рот сжался.
— Я просто хочу, чтобы ты защищала себя так же, как люди, которые заботятся о тебе. — С этим прощальным выстрелом он ушёл.
Мила вздохнула, и её кошка поёжилась. Ей нужно было запереть дверь долбаной комнаты отдыха. Почувствовав на себе взгляд Доминика, она встала.
— Давай, давай разберёмся с тобой. — Довольно скоро она накинула на него плащ и усадила в своё кресло, приложив тёплое влажное полотенце к его лицу.
Пока она рассматривала средства для бритья на полках, Эвандер бочком подошёл к ней и спросил:
— Ты уже приняла предложение Лотарио о «развлечении»?
— Я это услышал, — сказал Доминик, его слова были приглушены полотенцем.
Мила бросила на Эвандера свирепый взгляд.
— Я же сказала тебе, я не заинтересована быть ещё одной зарубкой на столбике его кровати.
— И это тоже слышу, — пробормотал Доминик.
— Ну, мы не шептались.
Мила сняла полотенце, проигнорировав его смешок, и вытерла его лицо и шею насухо. Когда она нанесла лёгкий слой масла перед бритьём, из него вырвалось низкое, довольное рычание. Её кошке это вроде как понравилось.
— Ты хорошо пахнешь, — сказал он низким голосом.
— Спасибо, я действительно стараюсь.
Он усмехнулся.
— У вас с Джоэлом есть какая-то история?
При одном упоминании о нем настроение её кошки резко упало.
— Нет. Он просто друг.
— Он очень привязан к тебе.
— Он защищает, — поправила она, хватая баночку крема для бритья. — Он в паре — ты, должно быть, почувствовал это.
— Да, почувствовал. Но не значит, что он не может до сих пор испытывать чувства к кому-то, с кем он когда-то был связан.
— Между мной и Джоэлом никогда не было ничего, кроме
Доминик внимательно наблюдал за ней, пока она наносила крем маленькой кисточкой для бритья. Она говорила правду. И все же это было не так. Он не совсем понял. Может быть, она когда-то пыталась добиться большего, чем дружба с Джоэлом, прежде чем он создал пару, а потом ей разбили сердце.
— Твоей кошке не нравится, когда он рядом. Я почувствовала её напряжение. Он причинил тебе какую-то боль? Отверг тебя?
Она бросила на него любопытный взгляд.
— Я никогда не считала тебя таким любопытным.
Он пожал плечами.
— Что я могу сказать? Ты меня интригуешь.
Хм. Конечно.
— Я оставлю крем для бритья хотя бы на минуту.
Прежде чем она успела уйти и заняться чем-то другим, чтобы избежать разговора, он схватил её за руку.
— Хорошо. Я оставлю тему с Джоэлом. Кроме того, у меня вопрос: должны ли мы взять с собой на ужин бутылку вина или ещё что-нибудь?
Её брови сошлись на переносице.
— Ты не можешь серьёзно относиться к ужину.
— Меня пригласили.
— Только потому, что мои родители планируют использовать тебя в своей маленькой попытке удержать меня здесь.
— Твоя мама обещала мне Пражский торт, Мила. Это правда, что я не знаю, что это такое, но по моему опыту, с тортом ошибиться нельзя. Я не собираюсь пропускать это только потому, что заставляю тебя нервничать.
Она высвободила свою руку и положила её себе на бедро.
— Ты не заставляешь меня нервничать. Ты вызываешь у меня желание дать тебе пощёчину.
Сдерживая улыбку, Доминик сказал:
— Эй, все в порядке. Ты тоже заставляешь меня нервничать. Вот почему я так стесняюсь рядом с тобой. Когда ты так хищно смотришь на меня, я чувствую себя детёнышем газели, которого вот-вот сожрёт львица.
Она скосила глаза.
— Я не знаю, смеяться мне или, наконец, дать тебе пощёчину.
— Пока я глубоко внутри тебя, ты можешь меня шлёпать, я не возражаю. Это даст чувство чего-то запрещённого и неправильного.
Она провела рукой по лицу, решив не смеяться.
— У нас не будет секса, и ты не пойдёшь со мной сегодня вечером.
— О, я пойду с тобой куда угодно, — сказал он с озорной улыбкой. — Знаешь, я никогда раньше не ужинал с родителями.
— Мы не пара.
— Нет, но если ты согласишься с этим, вместо того чтобы ругаться со мной за то, что мы идём ужинать, они подумают, что мы можем стать парой. Если, однако, ты не окажешься рядом со мной… что ж, вместо этого они могли бы попробовать свои силы в подборе тебе других мужчин.
Чёрт возьми, он был прав, подумала Мила. Временами её родители могли быть безжалостными. Их ничто не останавливало, как только им в голову приходила идея.