Неукротимый, как море
Шрифт:
Необходимо соблюдать полное радиомолчание. Нику противостояли два битых жизнью соперника. Было бы большой ошибкой дать Жюлю Левуазану козырь в руки. Надо заставить его выйти на связь первым — только тогда у Ника появлялся шанс.
Вторым соперником был Дункан Александер, с его ненавистью и мстительностью. Однажды он уже пытался уничтожить Ника, и ему это почти удалось. На этот раз нужно обезопасить себя, в точности подгадав время начала переговоров с «Флотилией Кристи» и человеком, который выдавил его из руководства компании. Ник должен быть во всеоружии.
И еще надо вынудить Жюля Левуазана первым подать голос. Капитану «Золотого авантюриста» придется
Ник едва удержался, чтобы не напомнить Трогу держать ухо востро и не пропустить первое сообщение «Ла-Муэт» на шестнадцатом канале. Это была еще одна заповедь — не отдавать лишних команд. Трога окутывали вонючие клубы сигарного дыма, неутомимые глазки поблескивали, словно у древней морской черепахи, пальцы любовно подкручивали верньер настройки.
Ник подошел к стулу и уселся, чтобы переждать несколько часов, оставшихся от короткой антарктической ночи.
На фоне так называемых призраков, ложных отражений от бушующих волн, экран локатора высвечивал причудливые бухты, мысы и неизвестные острова, не отмеченные на адмиралтейских картах. Между этими странными образованиями мерцали и вспыхивали искрами тысячи пятнышек, каждое из которых, если дать волю воображению, мог оказаться круизным лайнером.
«Колдун» осторожно забирался все дальше и дальше в загадочные воды. Полоска зари, не сходившая с горизонта всю ночь, неуверенно, словно робкая невеста, разлилась розовым рассветом и позолотила айсберги, вспыхнувшие фейерверком переливающихся огней.
Впереди — насколько хватало глаз — сверкали льдины и айсберги. Некоторые фрагменты, величиной с бильярдный стол, скрежетали о борт, отскакивали и раскачивались поплавками в кильватерной струе. Другие, размером с городской квартал, вылепленные из ноздреватого льда и закрученные в фантастические формы, неподвижно нависали над верхними палубами проходящего мимо «Колдуна».
— «Белый лед — мягкий лед», — тихо процитировал Ник старинную примету моряков стоявшему рядом Дэвиду и тут же пожалел об этом — не стоило вызывать старшего помощника на доверительный разговор. Не дожидаясь ответа, Ник отвернулся, прильнул к окуляру дублирующего радара, рассмотрел контуры обступившего судно льда и через минуту уселся на капитанский стул, бросая недовольные взгляды за окно.
«Колдун» шел быстро, даже слишком. Ник понимал это, целиком полагаясь на опыт и сноровку вахтенных офицеров, но его снедало нетерпение, и ему хотелось еще больше разогнать судно.
Вдали выросла очередная дрейфующая громада льда — сплошной кряжистый утес, раскинувшийся на сорок миль и высотой футов в двести. Лучи низкого солнца скользнули по верхушкам ледяных скал, и те заиграли изумрудами и аметистами.
Чем ближе приближалось судно к гигантской переливающейся глыбе, тем больше насыщались цвета, завораживая таинственной глубиной. Бухты и расселины, прорезавшие утес, горели сапфирами, загадочные темно-синие тени распадались по краям на тысячи оттенков зеленого.
— Красота-то какая! — выдохнул Дэвид Аллен с благоговением человека, преклонившего колени в храме.
Верхушки ледяных скал пылали чистым рубиновым огнем. С наветренной стороны на айсберг налетали волны и, разбиваясь, взметали тучи белых брызг. Однако неистовое море не в силах было покачнуть или сдвинуть величественную гору льда.
— Гляньте на другую сторону. — Дэвид Аллен протянул
С подветренной стороны море ограждали отвесные ледяные склоны. Смирные зеленые волны мягко набегали на голубые утесы, и «Колдун» направился под их защиту. Корма судна все еще продолжала вздрагивать, словно ее лягала брыкающаяся лошадь, а нос уже ласкали безмятежные воды горного озера, ветер замер, опустился штиль.
Воспользовавшись затишьем, Эйнджел вынес на мостик подносы с горячими пирожками и разлил по кружкам дымящееся густое какао. Команда набросилась на ранний завтрак, не переставая восхищаться игрой бледных солнечных лучей, падавших на потрясающие ледяные пилоны. Неподалеку от судна показалось семейство касаток, и офицеры помоложе загомонили, рассматривая в прозрачной студеной воде пятерку гигантов с ухмыляющимися пастями и белыми надглазными пятнами.
Громадные млекопитающие обогнули судно, затем нырнули под днище и выскочили с другой стороны, взрезав поверхность воды мощными треугольными плавниками и выпустив струи воздуха из дыхательных отверстий. Мостик наполнился едким рыбным запахом, касатки исчезли, а «Колдун» как ни в чем не бывало, будто прогулочное судно, степенно продолжал плавание под защитой ледяного контрфорса.
Николас Берг не участвовал в общем веселье. Он старательно пережевывал замечательный мясной пирог, сдобренный густой подливкой, но смог впихнуть в себя лишь несколько кусочков. Хорошее настроение команды раздражало, веселый смех казался неуместным, когда вся его жизнь повисла на волоске. Нику хотелось одернуть их, прекрасно сознавая, что несколько резких слов вгонят подчиненных в оцепенение.
Он прислушивался к добродушным подковыркам и беспечным шуткам младших офицеров, чувствуя себя намного старше, несмотря на незначительную разница в возрасте. Как могли они так возмутительно легкомысленно смеяться, когда на кону стояло все — шестьсот жизней, лайнер, десятки миллионов долларов и будущее Ника. Вряд ли им доведется узнать, что значит рискнуть делом жизни, поставив на орла или решку. И вдруг в груди у Ника вспыхнула неожиданная, необъяснимая зависть. Наперекор всему ему страстно захотелось присоединиться к ним, сбросить напряжение и хоть на какое-то время поддаться общему настроению. Вот уже пятнадцать лет ничего подобного не происходило с ним, в этом не было нужды.
Ник резко вскочил на ноги, и на мостике воцарилась тишина. Все вернулись к своим обязанностям, и никто не поднял глаз на капитана, медленно пересекавшего палубу. Говорить ничего не пришлось, хватило простого движения. Ник смутился — слишком уж легкая и недостойная его победа.
Он взял себя в руки, прогнал слабость, набираясь уверенности, настраиваясь на решение неподъемной задачи, и остановился у распахнутой двери радиорубки. Трог оторвался от приборов; мужчины обменялись понимающими взглядами. Два человека, полностью посвятившие себя делу, — тут не до лирики.
Ник кивнул и двинулся дальше. Его мужественное лицо выражало твердость и непреклонность. Однако едва он пересек мостик и, остановившись у бокового окна, взглянул на величественную стену льда, сомнения вспыхнули с новой силой.
Ради чего все жертвы? Чего он достиг? Стоило ли отказываться от простых радостей жизни, избрав крутую дорогу к успеху? Сколько прекрасных мгновений упущено в спешке, сколько любви, теплоты, дружбы! С внезапной болью Ник подумал о женщине, что некогда была ему женой. Она ушла и забрала с собой сына. Но почему? И с чем он остался после стольких лет самоотречения?