Неукротимый, как море
Шрифт:
Жюль повел машину под мост и оказался на узеньких улочках припортового района, вернее сказать, гигантской верфи «Конструксьон наваль атлантик», входившей в тройку ведущих судостроительных компаний Европы.
Стапели для особо крупных судов, балкеров и военных кораблей выходили непосредственно на широкое речное устье, в то время как слипы под суда поменьше были расположены во внутренней гавани.
Жюль припарковал «ситроен» возле ближайшего к гавани пропускного пункта, и они прошли в один из офисов, где их поджидал Шарль Гра.
— Николас, рад видеть тебя снова.
Гра
Они с Николасом знали друг друга много лет и пользовались фамильярным «tu».[10]
Когда Шарль Гра был представлен Саманте, он переключился на сильно акцентированный английский, но, обратившись к Николасу, вновь перешел на французский.
— Если я правильно тебя понял, ты хотел бы прямо сейчас взглянуть на свое судно, n’est-ce pas?[11]
«Морская ведьма» гордо высилась на слипе и, хотя они с «Колдуном» считались близнецами, чуть ли не вдвое превосходила его размером, поскольку взгляду было открыто днище ниже ватерлинии. Несмотря на то что надстройку еще не закончили, а корпус был покрыт лишь тускло-красной грунтовкой, функциональная красота ее симметричных линий сама бросалась в глаза.
Жюль то и дело отдувался, бормотал «bordello» и бросал ремарки в духе «адмирал Берг и его крейсер», однако так и не сумел спрятать блеска в глазах, пока прогуливался по незавершенному ходовому мостику, внимательно прислушиваясь к объяснениям Шарля Гра: электронное оборудование и прочие усовершенствования делали судно на редкость быстроходным, эффективным и маневренным.
Ник наконец понял, что обоих экспертов следует оставить наедине, чтобы они обработали друг друга; хотя встретились они впервые, сразу же стало ясно, что здесь царит полное взаимопонимание.
— Пойдем-ка.
Николас тихонько взял Саманту под руку и потянул на верхнюю палубу, куда пришлось пробираться мимо строительных подмостей и машин, то и дело натыкаясь на группы занятых рабочих.
Снегопад к этому времени прекратился, однако Атлантика бросалась порывами резкого, жалящего ветра, поэтому они отыскали себе уголок под навесом, и Саманта потеснее прижалась к Нику, утопая в его крепких объятиях.
С «Морской ведьмы», приподнятой на слипе, открывался превосходный вид на лес подъемных кранов, бесконечные крыши складов и офисных помещений, уходивших вплоть до речных стапелей, на которых закладывали кили по-настоящему крупных корпусов.
— Помнишь, ты спрашивала про «Золотой рассвет»? — поинтересовался Ник. — Вот и он.
У Саманты ушло несколько секунд, прежде чем она поняла, что смотрит на судно.
— Боже мой… — выдохнула девушка. — Какой громадный…
— Да уж, один в своем роде, — согласился Ник.
Стальная конструкция была не менее полутора миль в длину, практически три городских квартала, а борта возносились на высоту пятиэтажного здания, причем ходовой мостик располагался еще
Саманта покачала головой:
— Поверить невозможно… Все равно что… не знаю… Прямо как город! Страшно подумать, что такая штука может плавать!
— О, это пока лишь основной корпус. Нефтеналивные гондолы строят в Японии. Судя по последним сводкам, уже началась их прямая буксировка в Персидский залив. — Ник задумчиво оглядывал будущее судно, помаргивая от натиска кусачего ветра. — Я, должно быть, был не в себе, — пробормотал он, — когда выдумывал этакого монстра…
Впрочем, в его голосе безошибочно читалась нотка гордости.
— Очень большой… Запредельный. — Девушка решила его растормошить. — А сколько в нем… ну… этих?..
— Дело даже не в тоннах водоизмещения. «Золотой рассвет» вообще нельзя считать одним цельным судном, — принялся объяснять Ник. — Ни одна гавань мира не в состоянии принять такой танкер. Если на то пошло, он даже не может приблизиться к побережью континентальных Соединенных Штатов. Глубины не хватит.
— Да что ты?
Саманте нравилось слушать, как Ник повествует о своих планах; нравилась та убежденность, которую он при этом выказывал.
— То, что ты видишь, именуется несущей платформой, на ней расположены жилые помещения и главная силовая установка. — Ник теснее прижал девушку к себе. — А вон к тому концу присоединят нефтеналивные гондолы, своего рода колоссальные плавучие резервуары. Их будет общим числом четыре, каждая на четверть миллиона тонн сырой нефти. Размером один такой отделяемый «трюм» будет превышать самое крупное из существующих ныне судов…
Он продолжил объяснять эту концепцию, даже когда все они уселись обедать. Шарль Гра и Жюль Левуазан прислушивались с неменьшим интересом.
— Дело в том, что цельный жесткий корпус таких габаритов попросту треснет при морском волнении. — Для наглядности Ник взял в руку поставец для приправ. — Однако четыре индивидуальных резервуара спроектированы так, что могут перемещаться независимо друг от друга. Это дает им возможность поглощать колебания волн. Ведь именно в этом и заключается самый важный принцип судостроения: корпус должен плавать на воде, а не сопротивляться ей…
Шарль Гра, сидевший напротив Ника, мрачно кивнул:
— Гондолы крепятся по обоим бортам к несущей платформе и движутся вместе с ней. Как бы рыбы-прилипалы на акуле. На основном маршруте они не пользуются собственными двигателями; всю дорогу за них работают многочисленные котлы и счетверенные винты «матки». — Он провез поставец по столу и все проводили его зачарованным взглядом. — А потом, когда все это хозяйство достигнет континентального шельфа напротив пункта доставки, платформа встанет на якорь милях в сорока — пятидесяти — да хотя бы и в сотне! — от побережья, отцепит сколько надо резервуаров, и они уже под собственной тягой пройдут оставшиеся мили. В защищенных водах и при правильно подобранных погодных условиях их двигатели вполне справятся с задачей. После разгрузки гондолы набирают балласт и своим ходом возвращаются к «матке».