Неукротимый, как море
Шрифт:
— Николас, — сказал Александер, не делая шага вперед и даже не предлагая руки.
— Дункан, — негромко промолвил Ник, не утруждая себя ответной фальшивой улыбкой.
Александер сделал вид, что поправляет лацкан. В костюме великолепного покроя, из тончайшей мягкой шерсти сквозили небольшие франтоватые изыски: разрезы в фалдах, кармашки с двойными клапанами, не говоря уже про бархатный жилет цвета чернослива. Дункан коснулся пуговиц: еще один легкий, отвлеченный жест, единственный внешний признак дискомфорта.
Николас не спускал с него взгляда, пытаясь дать беспристрастную оценку, и лишь
— Прежде чем начать… — Ник знал, что его гнев, того и гляди, начнет бурлить за внешне невозмутимым фасадом, — хотелось бы поговорить пять минут наедине.
— Разумеется. — Дункан наклонил голову, и кругом раздалось торопливое шарканье: подручные Александера освобождали проход в кабинет председателя. — Прошу.
Он посторонился, и Ник вошел внутрь. Кабинет претерпел радикальную смену интерьера, так что Ник даже моргнул от неожиданности. Белые ковры, хромированная мебель, на стенах образчики абстрактно-геометрического искусства в примитивных цветах, высота потолка сильно уменьшилась за счет пирамидальных — как на яичных поддонах — впадин и выпуклостей из хромированной стали. Стены и потолок заляпаны световыми пятнами от поворотных светильников. «Нет, — решил Ник, — не видно здесь улучшений».
— На прошлой неделе я был в Сен-Назере. — Ник остановился в центре снежно-белого ковра.
Дункан тщательно закрыл за собой дверь.
— Да, знаю.
— Осмотрел «Золотой рассвет».
Дункан Александер щелкнул крышкой золотого портсигара и предложил его Нику. Когда тот отказался, он взял себе сигарету — эксклюзивный табак, набивали которым у «Бенсона и Хеджеса» по особому заказу.
— Шарль Гра преступил рамки своих полномочий, — сухо кивнул Дункан. — На борту «Золотого рассвета» праздные экскурсии запрещены.
— Меня не удивляет, что ты боишься демонстрировать плавучий гроб.
— А вот ты меня удивляешь, Николас. — Дункан вновь улыбнулся, вновь показал замечательные зубы. — Проект-то ведь ты составлял.
— Ты сам знаешь, что это уже давно неправда. Ты взял мою идею, оторвал ей и руки, и ноги, и голову. Дункан, нельзя отправлять в плавание этого… — Ник поискал подходящее сравнение, — этого инвалида. С одним двигателем и единственным гребным винтом! Риск слишком велик.
— Сам не знаю, с какой стати говорю тебе об этом… Должно быть потому, что некогда здесь был твой кабинет. — Дункан вальяжно обвел рукой комнату. — Да и приятно, знаешь ли, ткнуть тебя носом в твои же исходные ошибки. Да, концепция была
— Вовсе нет. Я проверял расчетами.
— Танкерный рынок сильно изменился с тех пор, как ты ушел из «Флотилии Кристи». Что ж, пришлось засучить рукава и кое-что поменять.
— В таком случае, раз изменилась фундаментальная структура затрат, нужно было отказаться от проекта.
— Э-э нет, Николас, я провел реструктуризацию. По моей задумке — и даже в нынешние непростые времена! — вложенный капитал вернется ко мне через год, что с учетом пятилетнего срока службы корпуса означает двести миллионов долларов прибыли.
— А вот я собирался построить судно, которое проживет не менее тридцати лет, — сказал Ник. — Чем не предмет для гордости?
— Гордость — дорогостоящий товар. Мы уже давно не закладываем основы для династий, мы занимаемся продажей танкерных услуг. — Снисходительный тон и непревзойденный акцент Дункана еще больше подчеркивали разницу в социальном происхождении противников. — Я запланировал пять лет эксплуатации, двести миллионов прибыли, и последующую продажу корпуса каким-нибудь грекам или японцам. Сезонная вещица, знаешь ли.
— О, ты всегда был мастером цапнуть кусок пожирнее и удрать, — согласился Ник. — Но здесь тебе не деревенский базар. Суда — не зерно или свиные туши, а океан — не паркет сырьевой биржи.
— Боюсь, вот тут-то я и не согласен. Принципы одинаковы: один покупает, другой продает.
— Судно — это живой организм, а океан можно считать полем битвы.
— Ну, дорогой мой, ты же сам не веришь в эту романтическую чушь. — Дункан извлек золотой «Хантер» из жилетного кармана и картинно щелкнул крышкой, взглянув циферблат: манерная привычка, выводившая Ника из себя. — Послушай, там за дверью стоят весьма дорогостоящие джентльмены…
— Ты играешь людскими жизнями. Не забывай, на борту любого судна есть команда.
— Морякам хорошо платят.
— А неизмеримый риск, которому подвергнется обитающая в океане жизнь? Куда бы ни направился «Золотой рассвет», всюду будет потенциально опасная…
— Николас! Побойся Бога! Двести миллионов долларов стоят любого риска.
— Ладно, — кивнул Ник. — Давай позабудем про окружающую среду и человеческие жизни и рассмотрим действительно важный вопрос: деньги.
Дункан вздохнул и потряс скульптурно вылепленной головой, натянуто улыбаясь, как заупрямившийся ребенок.
— Вопрос о деньгах я уже сам подробно рассмотрел.
— А, но ведь ты не получишь ллойдовский рейтинг А-1. Не сможешь застраховать такой корпус на стороне — придется делать это самому, точь-в-точь как в случае с «Золотым авантюристом». Если такое решение кажется тебе разумным, то дождись моего счета за спасательные услуги.
Улыбка Дункана Александера слегка исказилась, загорелые щеки потемнели от прилившей крови.
— Я не нуждаюсь в ллойдовском рейтинге, хотя вполне уверен, что при желании смог бы его получить… Нет, я уже договорился с европейскими и восточными страховщиками. «Рассвет» будет застрахован в полном объеме.