Неукротимый
Шрифт:
Никки прислоняется к Дэйву, и кивает:
— Да. Он прав. Это не первый раз. И не последний.
Я немею. Разинув рот, я спрашиваю:
— Так значит, вы не злитесь друг на друга? Вам плевать, что вы спали с одним и тем же парнем?
Никки посмеивается:
— Неа. Это просто ради забавы. Мы давно не делали этого. С тех пор, как Дэйв и Фил начали встречаться.
Дэйв хихикает:
— Да, у нас даже было втроем в одной кровати...
Глаза Никки округляются, и она пихает Дэйва локтем под ребра.
— Ой! И за что это, черт возьми?
Моя челюсть ударяется об пол. Не. Может. Быть.
Наклонившись вперед, я шепчу:
— Ребята, вы занимались этим втроем?
Дэйва щурится от моего выпада. Он быстро понимает, почему Никки пихнула его локтем, что это было для того, чтобы он закрыл рот. Медленно подходя ко мне, он осторожно смотрит на меня, и говорит:
— Да, крошка. Такое было.
Это немного обидело меня, что я не знала этого. Лучшие друзья делятся подобными вещами. Когда он замечает мою очевидную обиду, он притягивает меня в объятия:
— Это не имеет ничего общего к нашему отношению к тебе, крошка. Мы просто делали то, что нам нравится, и не хотели, чтобы ты нас осуждала за это. Я не говорю, что ты сделала бы это, но такой возможности было достаточно, чтобы умолчать. Мы любим тебя.
Около минуты я обдумываю то, что он сказал, а затем обнимаю его за талию, и крепко сжимаю. Никки обнимает меня со спины и целует в волосы.
— Мы действительно любим тебя, Лекс. Мы думали, что ты не поймешь этого, или будешь считать нас чудаковатыми, это сильно пугало нас. Ну как, ты думаешь, что мы странные?
Боже, они правы? Я осуждаю? Я думала, что была достаточно непредвзятой, но моя первая реакция показала, что это не совсем так.
Если бы они только знали о тех штучках, которые Твитчу нравится проделывать со мной...
Дорогой Боже. Я тут молчаливо осуждаю их, в то время, как сама поступаю так же. Я не говорила им о моих сексуальных отношениях с Твитчем. Все, что я сказала им, что он любит грубый секс. Они ничего не знают о его постоянном контроле, или о ремне....
Вздох.
Ремень. Я люблю ремень.
С трудом сглатывая, я понимаю, что мало чем от них отличаюсь. И теперь, когда я могу собраться, говорю им:
— Нет! Ребята, я не думаю, что вы странные. Это просто неожиданно. Я думаю, что почувствовала себя немного ненужной. Так что если уж хотите, то это... Я тут одна странная!
Немного пообнимавшись, мы отпускает друг друга, и тратим большую часть вечера на болтовню, и поедание «никнака». Около одиннадцати, мои друзья уходят. Помахав им, я закрываю дверь, и по коридору иду в спальню.
Как только дверь открывается, мое сердце пропускает удар.
Улыбаясь, я слушаю шаги, которые потихоньку приближаются ко мне. Как только мой неожиданный посетитель останавливается у меня за спиной, он обнимает меня за талию, притягивая к себе. Отклонившись назад, я
— Майкл. С ним все в порядке?
Твитч вздыхает:
— Большую часть этого гребаного вечера я ждал, когда уйдут твои друзья. Так что, Ангел, я не хочу говорить об этом прямо сейчас.
Он ждал? Терпеливо ждал, как джентльмен? Вау. Это круто. Нет. Это суперкруто.
Поворачиваюсь в его объятиях и смотрю на него. Свет в моей комнате выключен, и только слабый свет из кухни освещает его лицо.
— Ты ждал?
В раздумьях, он морщит лоб, как будто даже не задумывался об этом:
— Да, я предполагаю, что делал это.
И я не могу остановиться. Подтянувшись повыше, я обнимаю ладонями его лицо, и притягиваю поближе к себе. Наши губы соприкасаются. Руки Твитча сжимаются вокруг моей талии, но губы не отвечают моим.
— Поцелуй меня, — умоляя, шепчу я.
В ответ, он шепчет почти в мои губы:
— Нет. Мне нравится, когда ты целуешь меня.
Улыбаясь напротив его губ, я чувствую, как возвращается его улыбка, и мое сердце переполняют чувства.
Что-то изменилось в Твитче сегодня ночью. В этот раз, от него исходит что-то большее. Что-то теплое.
Его хватка ослабевает, руки скользят вниз по моим бедрам, и он медленно обхватывает ладонями мою попу, и сжимает ее. Цепляясь большими пальцами за резинку моих пижамных шортиков, он снимает их вместе с трусиками. Мое самое чувствительное место пульсирует, и я становлюсь влажной.
Подведя меня к кровати, он толкает меня, и я приземляюсь на нее спиной. Смотря мне в глаза, он заявляет:
— Ты двигаешься, я останавливаюсь, — опуская свое лицо к моей уже готовой сущности, он говорит: — Будь громкой. Мне нравится тебя слышать.
Закинув мои ноги себе на плечи, Твитч встает на колени перед кроватью, и сильно шлепает по моей киске. Электрический разряд расходится по моим венам. Я вся дрожу, и я негромко вздыхаю. Он лижет два раза, прежде чем заявляет:
— Никогда не пробовал ничего подобного. Никогда не лизал киску, которая на вкус такая сладенькая, — вытягивая язык, он лижет мой вход один раз, потом второй, третий, а затем говорит: — Если бы я мог питаться твоей киской целый день, каждый день, я бы нашел способ, как сделать это моей основной работой.
Его слова, хоть и вульгарные, но все равно самые приятные, которые я слышала выходящими из его рта с тех пор, как познакомилась с ним. Опуская руки к его голове между моим ногами, я провожу пальцами по его волосам, и его полизывания превращаются в посасывания. Я непроизвольно дергаю бедрами, толкая его лицо в себя еще глубже.
Я громко стону. Он рычит, и сосет в идеальном ритме.
Я закатываю глаза, когда он щелкает языком по клитору. Мое дыхание становится тяжелым, а бедра сжимаются вокруг его головы.