Неуловимая блондинка
Шрифт:
Игорь снова не согласился:
— Нет. Если они убили этим веществом, значит, оно у них уже есть. Они ищут что-то новое. Или большой склад.
— Или рецепт, который вполне может быть спрятан в банковской ячейке.
— Неплохая мысль.
Отец посмотрел на часы:
— Нам пора.
Игорь порывался поехать с нами, но Тамара была непреклонна:
— Тебе надо отдыхать.
Прощались мы с Тамарой у входа на личный досмотр.
— Уже сегодня вы будете в Алжире, — грустно сказала Тамара. — Там тепло.
Отец улыбнулся:
— Песня это не алжирская, написал её француз Масиас. Про сирокко там ни слова, а слово «сирокко» появилось только в русском переводе. Был я в Алжире. Сирокко там действительно знойный.
— Все равно, слово «сирокко» красивое, — настаивала Тамара.
— Красивое, — согласилась я.
— И теплое какое-то.
— И теплое, — снова согласилась я.
9. Вино и гусь
Алжир встретил нас холодным дождем.
В холе аэропорта к нам подошел человек в светлой рубашке. Он представился и спросил:
— Вы зарезервировали гостиницу «Клуб де Пен»?
Мы подтвердили.
— Я вас туда отвезу.
Мы сели в «пежо», отец и человек в светлой рубашке впереди, я сзади. Дорога заняла минут сорок. Сначала широкое шоссе до города, потом город, вполне европейские здания, по-европейски одетые люди в плащах, с зонтами, потом снова шоссе. Водитель что-то оживленно рассказывал отцу по-французски.
Отель оказался комплексом современных зданий на берегу моря. Человек в рубашке помог нам оформить номера.
— Завтра к вам приедет офицер, который ответит на все ваши вопросы. Здесь в отеле есть комната, которой мы можем располагать.
На следующий день после завтрака к нам подошел наш вчерашний спутник и предложил пройти с ним. Мы поднялись на пятый этаж, вошли в комнату, на которой весела табличка Business room. Она оказалась типичным рабочим кабинетом: стол, на котором стоял монитор, и несколько гостевых кресел. За столом сидел человек лет сорока в легком европейском костюме. Увидев нас, он поднялся.
Общие фразы, потом по-французски:
— Вас интересует госпожа Скороходова?
Отец перевел на английский. Хозяин кабинета продолжил разговор на безукоризненном английском:
— Простите, я не знал, что мадемуазель не говорит по-французски.
Он вынул из стола папку и протянул нам.
Фотографии Скороходовой, заполненные бланки пограничного досмотра, регистрация в отеле.
— Вы это можете взять с собой. Она пробыла у нас одиннадцать дней. Мы особо за ней не наблюдали. Никаких проблем она не создавала. После того как наши французские коллеги попросили нас подробнее узнать о ней, мы навели справки. И выяснили, что она пыталась найти полковника Вернера Крюге.
— Немец? — переспросила я.
Ответил
— Нет, это алжирец, который служил в немецкой армии и взял псевдоним немецкого полковника. Я не ошибся?
Алжирец понимающе улыбнулся:
— Нет, не ошиблись.
— Он жив?
— Нет. Умер девять лет назад. Она пыталась найти его родственников. Но безуспешно. Мы особо ей не мешали, потому что родственников у него не осталось. После ухода в отставку он тихо жил у себя на вилле в Блиде.
— Как вы думаете, она знала, что это алжирец, а не немец?
— Я уже задавал себе этот вопрос. И ответить на него не смог. И еще одно. В поездке по Алжиру ее сопровождал некто Борис Аристов. У него русский паспорт.
Он вынул из стола новую папку:
— Здесь его фотографии и заполненные им бланки.
— Они приехали вместе?
— Да, прилетели в одно время самолетом из Лондона. Улетели тоже вместе в Лондон.
— Они искали Крюге вместе?
— Да, они ездили вместе.
— Они сняли машину?
— Нет. Они пользовались такси.
— Что они делали, когда не искали немца?
— Сидели в номере, гуляли в саду. Они остановились в «Эль Джазине», это бывший «Сан Жорж». Там большой сад.
Отец улыбнулся:
— Я помню. Я жил в этом отеле. Давно.
Алжирец тоже улыбнулся:
— Сад такой же.
— Вы слушали, о чем они говорили?
— Увы, нет.
— Но была контрольная прослушка?
— Да, была. Они говорили и на самые различные темы. Но ничего интересного. И еще. Он все время брал с собой небольшой Apple Books.
— Посылал какие-нибудь е-мейлы.
— К сожалению, мы за ним тогда не следили. Сейчас восстановить их невозможно.
— Этот Аристов бывал у вас раньше?
— Нет. Не бывал.
В это время в дверях появился человек с кипой седых волос на голове. Отец вскочил, они бросились друг к другу, обнялись и начали оживленно говорить по-французски.
— Это полковник Бенали, — объяснил мне сидящий за столом алжирец по-английски. — Они с твоим отцом давно знакомы.
Официальная часть закончилась, и мы поехали с полковником Бенали на его виллу. Там были еще алжирцы. И обед с гусем и алжирским вином. Гусь был жирный, вина было много, очень много. Все говорили по-французски.
С каждым часом разговор становился все оживлённее. Я молча сидела за столом. Иногда ко мне подходил кто-нибудь, гладил по голове и говорил нечто похожее на «твой отец — замечательный человек». Я соглашалась.
Несколько раз отец подводил ко мне кого-нибудь, тот тоже гладил меня по голове и, показывая на отца, произносил на каком-то непонятном языке нечто похожее на «это мой старый друг».
Вернулись в отель поздно вечером.
— Какое было время! — повторял отец на следующий день за завтраком. — Какое время! Светлое!