Неуловимые (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Едем, — сказал он, садясь и захлопывая дверку.
Минут через сорок автомобиль остановился у дома Хаммеров.
— Хозяйничать придётся мне, — сказал Рудольф Хаммер, вылезая из машины. — Отца нет, он в отъезде.
Гости поднялись наверх, в комнату гауптмана. Здесь все трое уселись вокруг столика. Появилось пиво и папиросы. Но вот прозвучал сигнал машины. Рудольф Хаммер подошёл к окну.
Возле штакетника, ограждавшего загородный коттедж Хаммеров, стоял автомобиль, из которого вылезал Хаммер-старший. Навстречу ему спешила горничная. Она приняла
— Ну, вот и отлично, — сказал пилот. — Вернулся папаша… Бедняга, он устал! Старик совершенно не бережёт себя. Он отмахал за двое суток километров пятьсот. Что поделаешь, теперь не проходит и дня, чтобы где-нибудь не взбунтовались пленные. Их приходится усмирять. А отец, как говорят, делает это лучше других…
Скоро где-то гулко ударил колокол.
— Прошу вниз, — сказал Рудольф Хаммер. — Будем обедать.
В большой столовой с панелями из тёмного дерева было накрыто на пять персон. Здесь хозяйничала фрау Хаммер, крупная, дородная женщина, обладательница мускулистых рук и хрипловатого контральто. Супруг был тоже высок, но тощ и бесцветен.
Обед прошёл в тишине. Шеф гестапо молчал и не поднимал глаз от еды. После того как было выпито по рюмке апельсиновой водки, Хаммер-старший собственноручно прикрыл графин хрустальной пробкой, многозначительно посмотрев на сына.
— Тебе сегодня лететь, — коротко заметил он.
После обеда мужчины прошли в библиотеку. Хозяин дома уселся на диван, остальные разместились вокруг. Подали кофе. Рудольф Хаммер и Гассель стали рассказывать о матче, не скупясь на комплименты в адрес Аскера. В глазах гестаповца промелькнул интерес. Он высказал сожаление по поводу того, что не смог побывать на стадионе.
Долго продолжалась беседа. Старый немец в окружении молодых людей, мирно беседующих в уютном уголке комнаты, — это была идиллическая картина. И трудно было поверить, глядя на них, что идёт война, в которой все четверо принимают самое, активное участие.
Зазвонил телефон. Старик снял трубку. Аскер видел, как по мере разговора меняется лицо Хаммера-старшего. Сейчас перед ним сидел уже не добродушный хозяин, но беспощадный полицейский.
А шеф гестапо нервничал все больше.
— Черт вас знает, что вы там все делаете, — раздражённо говорил он. — Достаточно отлучиться на сутки, и уже… Как случилось, что упустили этого типа?.. А где он живёт? Ага, в гостинице!..
Аскер осторожно опустил руку в карман, где всегда носил маленький пистолет, отодвинул кнопку предохранителя.
Хаммер-старший встал, заканчивая разговор.
— Проверьте лично, перекрыты ли все дороги. Он, конечно, попытается выбраться из города. И строгая проверка на вокзалах и аэродроме. Докладывать каждый час. За этого фон Герхарда, или как там он ещё, вы отвечаете лично.
Он положил трубку, поднял глаза на сына и гостей.
— Я должен работать… Идите и веселитесь. А мы займёмся делами.
— Что-нибудь случилось? — простодушно спросил пилот.
— Да, — старик пожевал губами. — Обнаружили вражеского разведчика… Вернее, его следы…
Хозяин
— Идёмте наверх, — предложил Рудольф Хаммер. — У меня там запас ликёра, и никто не помешает.
Поднимаясь по лестнице. Аскер вспомнил все то, что знал о фон Герхарде, свои встречи с ним, проверку, устроенную с письмами. Конечно же, он должен был обо всем догадаться раньше, много раньше! Правда, он подозревал что-то, но дальше этого дело не шло. И теперь над чехословацким разведчиком нависла опасность, а он. Аскер, ничего не может предпринять, чтобы отвести её!.. Не может, ибо сам накануне провала, должен покончить сегодня с порученным заданием и немедленно уходить.
Гости поднялись в комнату лётчика. Хаммер-младший извлёк из шкафчика бутылку и рюмки.
Однако попробовать ликёр не пришлось. Прозвучал сигнал воздушной тревоги. Где-то грохнул первый взрыв, заставивший задребезжать окна генеральского особняка.
— В убежище! — крикнул Хаммер.
Бомбоубежище было вырыто в саду и представляло собой прочное сооружение с массивным бетонным потолком. Там собрались хозяева дома и Гассель с Аскером. Все уселись на расставленные вдоль стен стулья. Здесь было довольно просторно, стояла кое-какая мебель. Чувствовалось, что убежищем пользуются часто.
Взрывы, следовавшие один за другим, внезапно прекратились. Аскер уже решил было, что налёт закончен, но вдруг неподалёку загремело снова.
— Вторая волна, — сказал Рудольф Хаммер.
Стены убежища потряс особенно сильный взрыв. Фрау Хаммер вскрикнула и взяла мужа за руку.
— Черт!.. Этого не выдержишь долго, — проворчал шеф гестапо.
— Мы отомстим жестоко. И я сделаю это сегодня! — Хаммер-младший встал.
— А я уже сделал. Вчера. Вернее, ночью, — сказал Гассель.
— Как? — Хаммер удивлённо поднял плечи. — Ведь должен был я?..
— Да. Но вечером был получен срочный приказ. И они уже там… Я вернулся только под утро…
Разговор вёлся намёками, однако Аскеру все было ясно. По каким-то причинам, выброска очередной группы шпионов ускорена. И, возможно, сейчас где-нибудь в тылу советских войск новая группа агентов Гасселя уже начинает свою грязную работу!..
Аскер был подавлен. Он готов был уничтожить всех, кто находился в бомбоубежище. Но что это даст? Нет, надо действовать по-другому. Он не смог помешать переброске шпионов через линию фронта, значит, должен обеспечить её ликвидацию там, на месте.
Но как это сделать? Будь у него время, он бы нашёл верное, безошибочное решение. Теперь же, когда у стадиона он обнаружил дружка Краузе Юлиуса Олендорфа, все выглядело по-другому. Времени, чтобы действовать неторопливо, с тщательной подготовкой, уже не имелось. В его распоряжении были лишь жалкие часы, пока Оландорф не догадается обо всем… До утра он, пожалуй, будет молчать и ждать. Но только до утра, а может быть, и того меньше.
И Аскер решился на крайние меры.
Бомбёжка закончилась. Все вернулись в дом.