Неуловимый
Шрифт:
— Так вот вы о чем! Знайте же, что Артур никогда не думал о другой женщине, и что он подвергал себя величайшей опасности, чтобы только повидаться со мной… Я должна была встретиться с ним на Коллинз-стрит, но не узнала его… А он ведь рисковал жизнью только затем, чтобы издали увидеть меня…
— Да, было из-за чего рисковать! — сказал доктор. — Значит, он был в Мельбурне, когда вы жили там, и все же не послал орхидей?
Она взвилась.
— Орхидеи!.. Очень мне нужны орхидеи!.. Когда я не получила их, я
— …Что он уехал из Австралии, — договорил за нее доктор. — Потому и вы так поторопились уехать… Я начинаю думать, что вы все еще влюблены в него!..
Она улыбнулась и произнесла:
— Я полагаю, что теперь могу уйти?.. Ведь вы не намерены меня арестовать?
— Вы совершенно свободны и можете идти, куда хотите, миссис Мильтон, — сказал комиссар Уорфолд.
— До свидания.
Она направилась к двери.
— Любовь слепа, — не унимался доктор. — Вы встретились с ним на Коллинз-стрит и не узнали его… Вы хотите заставить нас поверить, что он так был хорошо загримирован, что вы не узнали его средь бела дня… Ведь это же совершенно невероятно, миссис Мильтон! Подумайте, что вы говорите!..
Кора уже не владела собой.
— На Коллинз-стрит! — с презрением бросила она. — Он мог бы появиться даже на Риджент-стрит средь бела дня и никто бы не узнал его… Что я говорю… Он мог бы прийти сюда, в Скотленд-Ярд, в самую пасть льва, и вы бы не узнали его… И он способен на такой сумасшедший поступок!.. Вы могли бы охранять все входы и выходы, а он спокойно вошел бы сюда и вышел бы отсюда!!! — Она вплотную подошла к своему мучителю.
В этот момент в комнату вошел инспектор Блисс.
Кора Мильтон вдруг побледнела и лишилась чувств.
Глава 19. Доктор чувствует тайну
С детства Мэри питала к Морису Мейстеру, несмотря на ходившие о нем слухи, искреннее уважение.
Она не чувствовала со стороны Мейстера никакой опасности. Она слишком давно была с ним дружна, чтобы представить себе, что он может увлечься ею.
Предложение переехать к нему в дом она восприняла как простую любезность. Отказ же ее был главным образом основан на стремлении к самостоятельности и нежелании быть ему в чем-то обязанной.
Но тем не менее, у нее никак не шла из головы история Гвенды Мильтон. И хотя никто не рассказывал ей подробности трагедии, она соединила в уме обрывки полученных сведений Со своими догадками и вынесла совершенно определенное заключение. Мейстер уже виделся ей далеко не таким, каким создало его ее детское воображение.
Придя однажды утром на службу, она увидела, что в окна вставляют новые рамы. Рабочие объяснили ей, что получили распоряжение сделать новые ставни с болтами.
Мэри недоумевала, зачем это понадобилось Морису, раньше никогда не боявшемуся грабителей, предпринимать подобные меры. Правда, у Мейстера
— Каждый раз, когда я чищу этот серебряный кувшин, мисс, я думаю о том, что за него полагалось бы, приблизительно, девять месяцев тюрьмы.
Она попробовала спросить Мейстера, почему он теперь так тщательно запирается на ночь, но он только заметил:
— Я предпочитаю, чтобы тот, кто хочет войти ко мне в дом, пользовался бы исключительно звонком.
Затем он начал жаловаться ей на свое одиночество и попросил прийти как-нибудь вечером на ужин, обещая сыграть на рояле ее любимые вещи.
На этот раз Мэри не ответила прямым отказом, а обещала подумать.
В этот день Морис был занят не совсем обычным клиентом — автомобилистом, который был арестован вследствие того, что управлял автомобилем в нетрезвом состоянии.
Вечером он попросил Мэри отнести срочное письмо доктору Ломонду, который дал свое заключение по этому поводу.
Доктор Ломонд находил, что автомобилист был совершенно пьян, Мейстер же, не доверяя мнению полиции, настаивал на освидетельствовании своего клиента его постоянным врачом и просил доктора Ломонда присутствовать при этом.
Мэри рассказала ему о своей встрече с доктором у входа в Скотленд-Ярд.
Мейстер поджал губы и заметил:
— Этот старик умен, как черт. В его голове больше мозгов, чем у всех людей Скотленд-Ярда вместе взятых. Постарайтесь как можно любезнее улыбнуться ему, дорогая Мэри: мне непременно нужно освободить этого клиента — он богатый биржевой маклер.
Мэри сомневалась, могла ли ее улыбка произвести впечатление на доктора: ей казалось, что он человек очень стойких убеждений, не поддающийся подобному нажиму.
Прислуга, открывшая ей дверь, сказала, что доктор только что пришел со службы и вряд ли согласится ее принять.
Мэри все же попросила доложить о себе. Горничная ушла, тотчас же вернулась и ввела ее в гостиную, где сидел старый доктор с открытой книгой на коленях.
Он посмотрел на девушку поверх очков, надетых на кончик носа.
— Рад вас видеть, дорогая мисс! — воскликнул он, поднимаясь с кресла и идя ей навстречу.
Она подала ему письмо Мейстера, которое он прочел, бормоча себе под нос:
— А… от Мейстера!.. Про этого пьяного скандалиста… Он действительно был пьян, и все медицинские светила не в состоянии сделать его трезвым!.. Отлично, отлично!..
Он сложил письмо, сунул его в карман и снова с улыбкой посмотрел поверх очков на нее.
— Итак, Мейстер сделал из вас рассыльного? Присядьте, прошу вас.
— Благодарю вас, доктор, — ответила она. — Я спешу домой.
— Вы спешите домой, — повторил он. — И знаете, вы будете весьма благоразумны, если останетесь в своей квартире…