Неумирающий снег
Шрифт:
Между прочим, в Эрмитаже я ничего не ощущал – ходил, смотрел, болела голова от этого великолепия. Чуждо мне всё это, не доходило это разнообразие.
А вот Исаакиевский собор поразил своим золотом. А витражи… В годы войны четвертая часть из них была выбита взрывной волной. Мастерская реставрации восполнила пробелы. Здесь работали лучшие мастера! Вспоминаю, как я полез наверх, под купол Исаакия. Холод, ветер, о котором предупреждала гид, встретили меня наверху. Поднимаясь по винтовой лестнице, стукнулся я головой о косяк. Голоса – внизу. Круговая галерея – наверху. Видуха Питера! Ангелы по бокам огромные,
Надо было ехать на вокзал. Я вышел из Гостиного двора, встретил пацанов, еще раз побродили по городу и поехали в гостиницу, и на вокзал. Сфотографировались в пятиминутке, но я выбросил в урну эти фотки. Поезд стоял на путях, мы немного опаздывали, но успели забежать в последний вагон. Купе были теплые. Сели рядышком с пацанами и девчонкой и играли в карты. Я заболел, чувствовал температуру. С этой девчонкой я дальше играл в очко, целовался и тому подобное. Обещала писать.
В Москве – снег, грязь, слякоть. Некоторые поехали бродить по Москве. Распрощавшись с пацанами, я уехал в Ейск, вырвав последний билет за 2 рубля 50 копеек из кассы и у возмущенной очереди. Из Ейска уехал на автобусе в Горячий Ключ к Даскаловым. Посчитал финансы, купил по шоколадке Сережке и Ирке.
В Горячем Ключе дождя не было, была гроза. Купил билет обратно в Краснодар на завтра. Пошел по темноте к Даскаловым. Шел и перед моим взором уставшего путника возникала Мария Александровна, потом ее кухня и разнообразная снедь. Опасался – вдруг ее дома не будет… Кто меня напоит чаем и снабдит новостями? Может, винцо иль самогонка у края стола стоят. Люблю хорошее домашнее винцо, есть слабость. Баньку предвкушаю.
Прихожу – всё осуществляется. Сережа принес проигрыватель, слушаем пластинки, тётя Маруся смотрит телевизор. Сплю до просыпа.
***
Марина вновь и вновь перечитывала интересные места, дневник был наполнен мыслями близкого человека, выросшего вместе с ней и носившего ее на руках.
Миша учил ее первым женским хитростям:
– Марин, когда фотографируешься, распускай губы, не поджимай лицо, поворачивай в три четверти вправо или влево, слегка приподнимая.
Миша был отличным фотографом.
Как-то он увидел, что у нее нет дамской сумочки, ахнул:
– Что такое? У тебя должна быть сумка! В сумке – косметичка, зеркало, расческа, помада, и прочие женские предметы. Это обязательно!
Она была еще школьницей и о сумке не думала. Куда с сумкой по совхозу ходить?
Он приезжал в «Пермский» совхоз всегда с подарками. Дети выстраивались в очередь, и он раздавал первые невиданные раньше жвачки в пластинках – абрикосовые, апельсиновые, малиновые. Привозил в маленьких бутылках «Пепси-Колу», шипучую, вкусную и говорил, что секрет этого напитка не разглашается иностранными фирмами.
Вся новая музыка еще на виниловых дисках была доставлена в дом не единожды. Однажды Марина поставила утюг на журнал «Кругозор» А там песня на синей круглой гнущейся тонкой пластинке «Как прекрасен этот мир»! Как она плакала! Пластинка была безнадежно испорчена. Миша не забывал такие вещи, в следующий раз он привез эту пластинку.
Марина скучала и думала о своем брате
Как он смеялся над ее дневником! Ведь он же и научил ее вести дневник. В домашнем дневнике было написано: «Подъем 8:30. Школа 9:00 – 13:30. Обед. Чарльз Диккенс –15 минут. Прогулка с Мариной один час. Волейбол – один час. 9:00 –12:00 уроки».
Вот над этим Чарльзом Диккенсом с его пятнадцати минутами он ржал, как конь, молодецким смехом. Писал на полях ее стихотворной тетради сатирические стихи, тем самым указывая на ее оплошности. А самым смешным ему казалось, что у его тринадцатилетней сестры настольной книгой являются анекдоты Декамерона. Марина обижалась, плакала, ругалась, но проходило время, и жесткие уроки Мишиного воспитания давали плоды, а это дорогого стоило.
Часть 2
Северобайкальск 1978 год
Бабочка в камне, жук или рыбка,
Запечатлелись столетья назад.
Мы же стихами, колышемся зыбко,
В вечности эхом стократ.
Бабочка в камне, мгновенья покоя.
Трепета крыльев не уловить.
Бархат ее ты не тронешь рукою,
С камня живое уже не слетит.
Ирина Уральская
Перелёт и глупые мысли
Группа из восьми человек следовала в аэропорт «Пулково». Смотрелись они странно. В руках перевязанные бечевками большие свернутые и закатанные вещи: валенки, фуфайки и ватные брюки. На восемь девчонок один пацан, маленький и тщедушный Толик. Толик и помогал. Сопровождающих не было. Лёля позвала всех на пустырь перед аэропортом, и там среди травы распили бутылку вина из горлышка. За отлёт.
Зачем это надо было, Марише не понять. С детства вокруг любое событие отмечалось распитием спиртного. Дома всегда стоял бидон браги. Самогон гнали всегда. Праздники нескончаемыми вереницами дней вплетались в будни. Никто не считал себя пьяницей, потому что все следы праздника исчезали быстро, мама отмывала посуду и пол, а утром все шли по делам на свои работы.
По приезду в город продолжалось то же самое. На стройке их обязывали на каждый праздник сдавать по три рубля в бригадный общак. Мариша и Лена как-то отказались. Протест вызвал бурю возмущения. Их всё-таки заставили сдать деньги и в наказание заставили работать, когда все сидели за столом и угощались. Все рабочие вагончики-переодевалки гудели и пьянствовали в праздники. Это было обычно.
Девушки курили. Это было единственным оправданием тому, кто не работал в рабочие часы. Перекур – дело святое.
Марина это поняла, когда залетевшая бригадир гневно накинулась на нее:
– А ты что тут делаешь? У них перекур, а ты иди, работай!..
За иллюминатором разлеглись облака барашками дыма, похожего на сигаретный.
Пришлось учиться курить. От дыма наступала тошнота, здоровый крепкий организм боролся изо всех сил, дым оседал в легких и вызывал удушливый кашель, и выдавливал слёзы из глаз.
Марина летела по облакам в лайнере, и улыбалась – так ведь и не научилась курить, хотя очень старалась. Девушка, работающая на сигаретной фабрике, приносила ароматные сигареты вроссыпь. С ментолом. В пачках с овчаркой сигареты «Друг», «Родопи», «Стюардесса» и другие.