Неумолимая жизнь Барабанова
Шрифт:
Про Ольгу я ввернул, потому что у меня была слабая надежда: что-то такое Алиска знает и в яростном своем увлечении проговорится. Но – не вышло. Уловки моей она попросту не заметила. Только и сказала мрачно: «Мы тут ни при чем».
«Пусть ни при чем. Все равно же я буду из кожи лезть, чтобы они целы остались и к себе вернулись. Но чтобы от меня польза была, надо мне понимать, что тут делается».
Крохотными беззвучными глотками Алиса опустошила чашку, притянула к себе Анюту и заговорила.
Славная у нее получилась история!
Володька Кнопф появился в школе первым. Он достался Кафтанову вместе со школьным зданием. В обычной школе, которая была там прежде,
Потом закончили ремонт, потом привезли удивительных детей, а вместе с ними появились педагоги не чета Кнопфу. Тут для Кнопфа закончилась пора фаворитства, и на некоторое время он, по словам Алисы, стал просто невыносим. «Я добрых не жалую, Александр Васильевич, добрые – мяконькие, и никакого в них проку. Но этот… Знаете, у него одно время было прозвище – стерва».
Но и тут мой школьный друг не оплошал. Когда Кафтанов готов был отсечь «член страдающий», он вдруг явился в директорский кабинет и поведал окруженному сиянием Ксаверию нечто такое, после чего разговор о расставании с ним более не заходил. «Знала бы я, как обернется, не сидела бы сложа руки!»
За Кнопфом осталась охрана и вообще все, что Кафтанов осторожно называл «неотъемлемой часть существования». Мало этого – Алиса готова была отдать голову на отсечение, что всю систему безопасности Кнопф и придумал. «И я вас спрашиваю, Александр Васильевич, где он этого набрался?»
Первое время магнаты то и дело налетали на Ксаверия и пытались уличить его в измене. Но Кафтанов взял с ними такой тон, такими строгостями обставил каждый шаг незваных гостей, что мало помалу они оставили школу в покое, и только иногда насылали своих комиссаров. С этими Кафтанов и вовсе не церемонился. Думаю, именно его бестрепетность и внушала магнатам необходимое почтение. (Тот явный трепет, который я видел в день приезда Лисовского, объяснялся, конечно, трагическими происшествиями накануне.)
Заструга оказался прав кругом. Школа благоденствовала, и в нефтеносных топях настал Золотой век. Даже мятежная Алиса говорила о том времени с нехарактерным придыханием. «Дети! Дети! – восклицала она, – Главное, что дети научались любить». Однако бдительности Алиса не теряла (у истерических дам этот инстинкт угасает последним) и вскорости заметила, что коллега Кнопф заметался. Сначала он оказался в числе совладельцев булочной неподалеку от Таврического сада, потом взялся торговать чем-то электрическим, потом купил подвал и открыл зоомагазин. В зоомагазине у Кнопфа была анаконда, которую он рассчитывал продать за немереные деньги, и дело почти сладилось. Но покупатель обязательно хотел знать «Мальчик или девочка?» Кнопф вилял, сделка откладывалась. В конце концов несчастное существо околело от гриппа и ночью было затоплено в Фонтанке.
Обо всех этих событиях Алиса доложила Ксаверию, и директор назначил Кнопфу умопомрачительное жалованье.
Кнопф притих, но очень скоро оказалось, что его почтовый ящик в электронной почте ломится от сообщений. Неизвестно откуда выскочившее сообщество славян-эмигрантов бомбардировало Кнопфа сообщениями о готовности отгрузить всевозможное барахло. Откуда они выскочили? Как они нашли Кнопфа?
Алиса опять забила тревогу, но поскольку новый промысел Кнопфа был куда респектабельней торговли гадами, Кафтанов беспокоиться не стал. Алиса осталась один на один со своими подозрениями.
Поначалу она думала, что славяне-эмигранты рано или поздно окажутся фикцией. Но нет. Мало того, что они уверенно торговали поношенной одеждой, в их действиях появилась идейная подкладка. В электронных посланиях Кнопфа призывали распространять информацию, быть проводником славяно-эмигрантской идеологии и вообще – не дремать. «Даю вам слово, Александр Васильевич, негодяй работал на братьев-славян не за страх, а за совесть». Я не выдержал и спросил, каким образом удавалось прослеживать все файлы Кнопфа? Алиса поджала губы, но сообразив, что меня стесняться нечего, рассказала. Оказывается, у нашей очаровательницы имелся знакомый программист («Не смейте даже думать ничего лишнего!»), который и сочинил для персоналки Кнопфа тихий и незаметный вирус. Этот вирус не доставлял Кнопфу никаких хлопот, он лишь дублировал переписку и отсылал дубликаты Алисе.
Так вот, в один прекрасный день Кнопфу предложили заняться распространением книги, в которой говорилось о блестящих перспективах славянской эмиграции. Кнопф заюлил, но оказалось, что без этой книги не видать ему поношенных джинсов. Отступать было некуда.
И вот тут Алиса показала чудеса изворотливости. Она явилась в почтовое отделение, где Кнопф должен было получить высланные ему две книги, и неизвестным мне способом договорилась с тамошним персоналом и завладела посылкой. То, что Кнопф в последствии не поднял шуму из-за этой пропажи, лишь укрепило Алисины подозрения. К тому же братья-славяне прислали Кнопфу взамен потерявшихся другие экземпляры.
Некоторое время Володька ходил с этими книгами туда и сюда и пытался собрать заявки, но вскорости все заглохло. Еще по электронной почте у Кнопфа допытывались, какой тираж готова поглотить Россия, еще он пытался просить на продажу чего-нибудь другого, как вдруг переписка оборвалась. Кнопф перестал отвечать. Один только раз он поздравил с именинами какую-то Марту Смрчек в Праге.
«Стоп, – сказал я, – а не найдется ли у вас этой книги?» Алиса вышла из кухни и тут же вернулась с толстенным альбомом. Странное то было издание. Издательство называлось «Славянский круг», а пафос альбома состоял в том, что славянам-де повсюду хорошо, и потому надо им в это самое «повсюду» немедленно расселяться. «Нечего тут смотреть, – сказала Алиса, – глупость немыслимая». В руке у нее появилась расческа, и она что-то такое принялась поправлять у Ани в прическе. «Анетта, Анетта, – сказала она, – во всем должен быть расчет. В прическе – тоже». Я перевернул несколько толстых страниц. «Вы настойчивый человек, – заметила Алиса, – но эта книга пуста, как турецкий барабан». «Не дергай меня за волосы. – сказала Аня. – Да что же ты? Ай!»
«Вы нашли, вы что-то нашли?» – вскинулась Алиса. Она оставила растрепанную Анюту, обошла стол и встала у меня за плечом.
«У вас есть лупа?» Я слушал, как Алиса постукивает ящичками, ворошит всякую мелочь. Потом она явилась с дорогой квадратной линзой, и я подивился – на что ей? Она протянула увеличительное стекло мне, но я усадил за книгу ее, а сам вышел в прихожую, где оставил портфель.
«Боже мой, – сказала Алиса, подняв глаза мне навстречу. – Моя бабуля говорила: „На всех дураков не напасешься кулаков“. Я же не удосужилась просмотреть эту чертову книгу. Анетта ты только посмотри. Но вы, Барабанов, вы знали, определенно знали. А откуда?»